Я сегодня не сплю и смотрю на лицо луны.
На плечах словно шаль - белой скатерти полотно,
Город пахнет забытым приданием старины
Обрамляя туманом по кромке мое окно.
Я не пью, а вино словно кровь молодого Христа,
ШевелИтся неспешно в бокале игрой теней.
Его выпить боюсь, хоть безгрешны мои уста,
Но душа так грешна - ее тело земли темней.
На часах нет и стрел, время тянется, не идёт.
Где-то там далеко разрыдался опять соловей.
Он так жалобно плачет и так тяжело поёт
О далёкой стране и о клетке златой своей.
А внутри пустота, кто-то выел меня до дна.
Там осталась труха и она начинает гнить.
Я устала смеяться во тьме и летать одна
И чертей под полами одежды с собой носить.
В кольцах тонкая кисть плещет пальцем в бокале вино.
Я в лице своем диком ищу благородства черты -
Только бледность чела и печаль - больше ничего.
А в глазах рассыпаются прахом мои мечты.
В тихой ночи, в окне, в жёлтом лике большой луны,
Мнится мне тихий стон заточённых во мне господ.
Сколько жизней прожито во мне... не ищу вины,
Просто снова, как в старь, предо мною стоит эшафот.
Не склоняя главы, трепеща, на него иду.
Скатерть пала на пол, самосуд свою волю вершит.
Он вещает сгореть мне сегодня в небесном аду,
Чтобы вновь возродиться из пепла заблудшей души...
Я стою в центре залы и корчусь от боли немой.
Я цепляюсь за воздух руками в густой пустоте.
Кто-то желчно смеётся мне в ухо застыв надо мной...
Я стою в центре залы и словно вишу на кресте...
Блекнет старый торшер лёгкой дрожью в осколках стекла,
Тонким скрипом тоскует умытая влагой качель...
Так тяжёл и суров гнёт нависшего потолка,
Так приятно манит за окном на рассвете свирель...