Я жив, персона нон грата в ловушке родных полян.
Ко мне приходят пираты, поют в окно севильян.
Мы строим на пепелище, мы видим - идет война.
Мне кажется, что я нищий, что мне не хватит хлеба и сна.
И я открываю ставни, часы молчат, и часы не бьют,
Я вижу свои составы, они идут куда-то на юг,
Гружены сладким перцем, теплой корицей, темной смолой.
Все это не может портиться, это нужно на передовой.
Пираты оставят рома, оставят пару песет.
Я выловлю все, что нужно, из черных строчек газет,
Читаю о черных рамках, о том, что луна больна,
На юге идет война, который месяц идет война.
И я открываю ставни, смотрю, как матросы спешат на ют,
Я вижу свой флот, который идет воевать за бесценный юг,
За долгожданное лето, где солнце и кровь во рту,
Я жду, каменея, жду, понимая, жду, не внимая, жду.
Вокруг боятся, смеются, стреляют, глотают бром.
Ах, эти белые флаги тех, кто пришел за чужим добром!
Ах, эти белые лица, черные лица, отданные чужим!
Они установят новый режим, беспощадный, слепой режим!
Но я открываю окна, впускаю солнце в дома,
И лодки выходят в море, и отступает зима.
Берут в ладонь свои страны, спасают все до одной -
И снова над морем полночь, и солнце рядом с луной.
А воины в небе тают, забыв расклад и закон.
Никто не открыл им тайну, секрет раскрытых окон.
И мы продолжаем вечность, играя с морем, пока
Дома бесценного юга,
замки,
Делают из песка.