Две дюжины стихов

Мэрский Поэт
Подслушанное
---
Разбирая каракулей бред,
Что оставила чаячья стая,
Море птичий бесхитростный след
По слогам шепеляво читает.

И просеяв сквозь волны песок,
Одичавших в бездействии пляжей,
Море ищет отточенный слог,
Что проймёт, осенит, взбудоражит.

Не беда, что зелёный прибой
Обновит интонацию к маю,
Всё равно за губастой волной,
Будто школьник, слова повторяю.

За сребреник луны
---
За сребреник луны, за тридцать жалких лун
Меня ты предала и напрочь позабыла.
Я – стар, я слишком стар. Он – юн, он сладко юн.
И удержать себя тебе не хватит силы.

Мне дни, как валуны, подсовывал июнь.
И тратил я весь пыл, их в сторону сдвигая.
Я – стар, я слишком стар. Он – юн, он сладко юн.
И ты себя унять не сможешь, дорогая.

За сребреник луны, за тридцать жалких лун
Я отдавал тебя, идя к своей осине.
Я – стар, я слишком стар. Он – юн, он сладко юн.
И это изменить я, кажется, не в силах.

 Кватроченто
---
Я пальцами кофейные соски
ощупывал, как скульптор ищет глину
для нового творения.  Эскиз
уже готов.  Осталось пуповиной

соединить художника и холст,
поэта и перо, смычок и скрипку.
И расплатиться серебром волос
за прежние просчёты и ошибки.

По ручейкам, по струйкам бледных вен
губами брёл от низа, от лодыжек
по миллиметру вверх и вверх, и вверх
к желанной цели.  С каждым вдохом ближе

я подбирался.  Жар катил на жар.
Мы исходили потом, страстью, стоном,
стараясь обоюдно удержать
наш млечный путь, уже плывущий лоном.

 Осеннее
---
Краски рассвета и краски заката
Осень сумела свести воедино,
Чтоб желтизною айвовой цукатной
Выкрасить листья, добавив кармина.

Красным, оранжевым, бурым, медовым,
Сотней нюансов и сотней оттенков
Осень стремилась раскрасить портовый
Город и пригород, крыши и стены.

Мир канифолевый, мир золочёный
Переплелись, дополняя друг друга.
И по брусчатке, в том веке мощёной,
Ветер проносит из листьев хоругви.

Ширилась осень, звала, разрасталась
Неудержимо, объёмно, вулканно.
И на мгновение всем показалось –
Это надолго, на постоянно.

Этюд грусти
---
Свернув гастроли, бархатный сезон
Уходит за осенние кулисы,
Где, радуясь своей окраске лисьей,
В янтарь природы город погружён.

На дальнем пляже нынче ни души.
Закончилось нашествие народов.
Лишь волны хором из морской глуши
Пригнали пену сероводорода.

Как близок мне осенний этот мир.
И чем-то я сродни одесским пляжам.
Присев у кромки, нежно волны глажу,
Седых кудрей набрав у них  взаймы.

Потрёпанный одесский старый двор
---
Потрёпанный одесский старый двор,
Мелодию нащупывая скрипом,
Семи ветрам объятья распростёр:
Шальным, залётным, бесшабашным, сиплым.

И тает незатейливый мотив
По-доброму, по-свойски, по-житейски,
Разумно, с тактом, с чувством совместив
Мелодию Успенской и Еврейской.

Мой старый двор, который век поёт
Тепло, светло, знакомо, колыбельно.
И сердце тихо ёкает моё,
Скрипучей потревоженное дверью.

 Беги, душа, беги, не уставая...
---
Беги, душа, беги, не уставая.
И каждые полвека новый круг.
В семнадцать петь впервые начинаем,
В семнадцать петь впервые начинаем
И сразу отбиваемся от рук.

За пятьдесят. И всё опять впервые,
И бес в ребро, и сам уходишь в лёт.
Мы юные, мы знаете какие…
Мы юные, мы знаете какие…
Такие, что ничто нас не уймёт.

И каждые полвека всё сначала:
Душа поёт и строчки льёт перо.
Отмерено нам так ничтожно мало.
Отмерено нам так ничтожно мало,
Но каждому отмерено своё.

Снежное
---
Снег был таков, что не хватало слов, -
Пуглив и нежен, гол и непорочен.
И я старался, чтобы мой улов
Весь состоял из лучших снежных строчек.

Чтоб суть узреть, смотрю во все глаза.
Не прозевать бы снега сердцевину…
Он был таким и год, и век назад,
Умевшим чувства собирать в лавину.

Я под гипнозом этих белых чар
Стою, иных тонов не замечая.
Вокруг штормит, а снежный мой причал
Меня зовёт знакомым криком чаек.

Первым снегом ко мне приходи
---
Первым снегом ко мне приходи.
Приходи первым пухом морозным.
Осознай это, сердцем пойми,
Никогда возвращаться не поздно.

Будет день, будет ночь, будет рань…
Возвращайся без стука, без дрожи…
На окне в ожиданьи герань
И постель в ожидании тоже.

В нашей комнате запах духов
В самых дальних углах тихо бродит.
Поистрёпанный томик стихов
Приоткрыт и забыт на комоде.

И пока ночью чертит мороз
На окне верный путь к возвращенью.
Ты прими этот стих мой всерьёз,
Как весомый довесок к прощенью.

Заклинание
---
Найди меня,
песчинку на песке,
звезду на небе,
каплю в океане.
Найди меня
в исписанном листе,
таящем объясненье и признанье.

Найди меня,
снежинку в снегопад,
в раскате звук,
в костре огня крупицу.
Найди меня!
И я воздам стократ.
Не дай
исчезнуть, сгинуть, раствориться.

Найди меня…

Морской этюд
---
У берега, где дно рукой достать,
Вода хрупка, прозрачна, невесома.
И солнца свет, пронизывая гладь,
Себя ведёт заправски, будто дома.

Снуют лихими стайками мальки
Поодаль от напыщенной медузы.
И, как глазунья, смотрятся буйки,
Пришпиленные неподъёмным грузом.

На циферблате стрелки метят путь,
Минуя полдень, в сторону заката,
В багрянец солнца силясь обмакнуть
И моря холст и гибких волн покатость.

А чтобы ночь вечерний силикон
В морскую гладь вводила аккуратно,
Прошедший день был втиснут целиком
В заката остывающие пятна.


В осьмом часу
---
В осьмом часу, паря с верхов,
Воздушно, кротко, паутинно
На фоне дальнего кармина
Ночь опускается до мхов.

И, чтобы сумрак остывал,
Вовнутрь, в пространство меж заборов
Ковш смолянистого раствора
Неспешно месяц подливал.

И в этом чёрном янтаре,
В прозрачных, как витрина, нишах
Прощупывались взглядом крыши
Домов и складки на коре…

Вифлеемская звезда
---
Погашен свет. Последний дан звонок.
Зал притаился, замер, обездвижен.
И верным псом, послушно сев у ног,
Он, будто руку, сцену взором лижет.

Зал ждёт начала. Рукоплещет зал.
Но сцена неба в трауре, во мраке.
Зал ждёт звезду. Он ждёт во все глаза,
Во всё чутьё охотничьей собаки.

Звезда явилась. Зал вилял хвостом
И пел в душе на все лады осанну…
А кровь младенцев за грудным Христом
Лилась вослед по замыслу, по плану.

М. Ц
---
Гоняют наперегонки,
Задев гардины,
Обрывки строк и сквозняки,
Марина.

И длится их извечный спор,
О том, кто первый
Дотянется до наших пор
И нервов.

Чем заразиться, чем болеть
Решаем сами:
Строкой, что не забудем впредь,
Иль сквозняками.

Панацея
---
Не исписан чернилами снег декабря –
Ни строфы, ни строки о тебе целый месяц.
Жадно слушал себя, только всё это зря –
Не стыкуются буквы, им горько быть вместе.

Не молчун я, и не разучился писать,
И плевать мне, что зимний покров обагряню.
Добреду, дотащусь, доползу до листа
И словами бумажную душу израню.

Накатило, прорвало, со стоном пошло...
Дотянуться бы только... Достигнуть бы цели…
Пью - пока ещё белых - страниц порошок,
Понимая, что это и есть панацея

Как?
---
Я сдавал рубежи, отползая назад,
За окопом окоп, за крупицей крупицу.
Как тебя удержать? Как приклеить твой взгляд?
Хоть соломинку дай, чтобы мне уцепиться.

Я крошился на боль, на безрадость, на тлен,
Изменяясь в лице и во всех отголосках.
Осушив до конца сердцем чашу измен,
В рваных чувствах хожу, будто в жалких обносках.

Как тебя удержать? Как тебя удержать?
Как тебя удержать? Я готов даже в омут!
Между нами – межа. Между нами – межа.
Между нами - межа. Мёртвый след по живому..!

Кате Мур
---
Декабрями ангелы линяют,
С неба так и сыпется перо.
Декабрями месяц невменяем,
Землю засевает серебром.

Декабрями грусть моя сильнее,
Достаёт до самой глубины.
Декабрями я болею ею
И стихи лишь ей посвящены.

Декабрями снегом всё вскипает,
Будто бы иного цвета нет.
Декабрями, удаляясь, тает
Дым её любимых сигарет.

Ты всегда уходишь декабрями…


Шаль со снегирями
---
Снегопад вокруг перины стелит.
Мягко так!!! Аж ёкнуло внутри.
Ветер загляделся, не метелит.
В тишине и ель, и снегири.

Грудка к грудке, парами на ветках.
Ну, а снег, он рядом, тут как тут.
И пока в задумчивости ветер,
Ветви шаль со снегирями ткут.

Пейзажная лирика
---
Копоть  ночи, как моль, шлифовала закат,
Заменив красный вечер  бордовым,
Где  небесный рубин в миллионы карат
Тканью сумерек был окантован.

И всё больше и больше теней и темнот
В полуночном порту швартовалось,
Из небес и растений, из грунта и вод
Вытесняя багровость и алость.

Чернолистыми розами космос расцвёл,
Опьяняя и близи, и дали.
А скопление звёзд, будто полчища пчёл,
Оседавшую тьму опыляли.

И дождавшись момента, чтоб ветра волна
Прилизала небесную сажу,
Ретушировать вышла толстушка луна
Полинявшие за день пейзажи.

Янтарная мозаика листвы
---
Янтарная мозаика листвы
Покроет серый грунт материками,
Дрейфующими вдоль корней сосны
Тропою, что спешит нырнуть под камень,

Который  с незапамятных времён
Знавал не раз осады и накаты
Листвы, сейчас ползущей на поклон,
Разноязычной, ломкой, жилковатой.

Сегодня осень, будто  рыжий пёс,
Скулит у камня тихо, желторото:
Что срок истёк, что весь в дымах погост,
что в рай листвой не найдены ворота.

Шикарными шифонами шурша
---
По лестнице с Приморского бульвара,
Стеснительность стараясь превозмочь,
В объятья мостовых и тротуаров
Спускалась удивительная ночь.

Шла мягко, осторожно, еле слышно,
Шикарными шифонами шурша,
А сверху, замирающие крыши,
Антеннами ловили каждый шаг.

И в небе над Одессой плыли чары,
Заворожив окрестности до дна.
И море бархатистость излучало,
Мелодией прибрежности пьяня.

Другие города возможно краше,
Их не пришлось мне вдоволь повидать.
Не знаю, как у вас на Патриарших,
Зато у нас не ночь, а благодать.

Суббота. Юг. Декабрь
---
У вас за минус холода
И снега вволю.
А тут вода, кругом вода
И даже с солью.

Здесь море пенится, бурлит.
В природе ругань.
Пляж устилающий гранит
И тот напуган.

А чайки носятся, крича,
Над цветом хаки.
И волны рвутся на причал.
Вперёд! В атаку!

И ветер в клочья пену рвёт,
На берег мечет.
Волна назад, волна вперёд.
Не сдержишь. Нечем.

У нас вода, кругом вода
И даже с солью.
А нам бы ваши холода
И снега вволю.

Посеребрённая любовь
---
Любовь с приходом седины
Звучит богаче.
Для залпа чувства взведены.
День обозначен.

И час настал. И выстрел дан.
И сердце в клочья.
И, будто кровь, любви бальзам
Рванул по строчкам.

А сумасшествия волна
Накрыла старость.
И от гормонов всем сполна
В тот миг досталось.

В мечтах, в делах, в словах, в глазах
Азарт охоты.
И не сработать тормозам
В разгар полёта.

Хочу, чтоб мой последний зов
Стал лебединым.
Посеребрённая любовь,
Несись лавиной!

Прощай
---
Я тебя не возьму в свой последний полёт,
В седину, в одиночество, в стужу.
Кто любил, тот меня, безусловно, поймёт
И молчаньем поддержит к тому же.

Я тебя не возьму, по-английски уйдя.
Лишь сочувствие выкажут двери.
Мой задумчивый след смоют слёзы дождя
И к луне морды вытянут звери.

Я хотел бы тебе: «До свиданья», - сказать.
Но не будет, не будет возврата.
Мы старались любить и старались прощать,
От рассвета шагая к закату.

Я тебя не возьму в свой последний полёт…