Иосифу Бродскому к 70-летию

 
Памяти Иосифа Бродского к 70-летию со дня рождения.

Знаю, ты к Урании ушел.
Потому, пустуя, тишина
Дышит, как китайский желтый шелк,
Впредь на голос волн обречена.
Постоим, на эту коновязь
Опершись, считая равным дну
Горизонт, стыдливо убоясь
Завывать по- волчьи на луну.

Звук шагов. Звук времени. Вода,
Брошенная прямо на порог,
Как платок, но Яго никогда
Доказать бы этого не смог.
Так ли понимать тебя иль нет,
Но рыданье сдержанных  длиннот
Камертоном выстраданных лет
Будет эпигонам на развод.
На Сан- Марко душно. Человек
Утром на скамейке просто так
Развалившись, как варяг иль грек,
Меж колонн, фронтонов и зевак
В водной тверди видит диабаз,
Видит, что дрожащей чешуей
Гондол, куполов, сусальных страз
Плоть искрит, как спарившихся змей.
И по древу мыслену снуя,
Взяв за образец его взаем,
Общим  пейзажем бытия,
Каждому положенном  в своем,
Разном, под бренчанье водных струн,
Как приют от суетного зла,
Вместо сосен и балтийских дюн,
Долг тебе свой давний отдала
Мнемозина. А народ, не вняв,
Что в страстях эдиповых увяз,
К Матери-Отчизне взревновав,
Все ж узнает, пусть и не сейчас,
Профиль лавроносный впопыхах,
Поместивши в новый пантеон,
Что в грядущих станет он веках,
Кем для метрополии Назон.
Улица. Предутренний туман.
Литеры на вывесках струят.
Тусклый свет, как будто графоман
Пишет то, о чем  не говорят.
Пусть же , как подарок от него,
Как меж пальцев талая вода,
Время не оставит ничего,
Кроме ожидания, когда
Все уснет. Как спит уже сейчас
Суета. Дороги спят, столбы.
До утра, попрятавшись от глаз,
Спят равнин покатые горбы.
Спят леса или скорей их пни
Травы спят. Уснули светляки.
С виду их неспящие огни
Миру сновидения близки.
Спят луга, поля и реки спят.
Снится волку сладкий водопой.
Не слышны в саду ни шорохи, ни мат.
В хлев ушли ягнята на покой.
Спят и города, и все что в них,
Всех вещей безмерный каталог.
Головой тяжелою поник
Дремлющий комар на потолок.
Мир во сне. Прекрасный хоровод
Муз, Харит и Феба посреди.
В гнусности раскаявшись, сексот
Плачет отщепенца на груди.
Спит война. И снится ей любовь.
Жестких губ смягчается оскал.
От буколик дергается бровь.
Словом, почти все, как ты сказал.
Но кому? Кто говорил с тобой?
Постум ли? Джон Донн? иль Одиссей?
Нет. Но давней полночью глухой
С душой ты разговаривал своей.