Эта дрожь остается на кончиках пальцев,
На щеках, облетевши с неярких ресниц,
В неприкрытом застенчиво-легком румянце
И в размытости нужных кому-то границ.
Остается в неловко-разложенных строках,
В тишине не озвученных вовремя слов,
Растворяется нежностью в сладостных вздохах,
В перехваченных взорах и смелости снов.
От нее и тепло, и пронзительный холод,
И надежда, и сразу мучительный страх,
В ней попытка бежать, оправдательный повод,
Быть безумицей в чьих-то знакомых глазах.
Эта дрожь окрыляет и делает тоньше,
Возрождает из пепла, дарует рассвет,
Пробегает волненьем по раненой коже,
Оставаясь подклеточно в пропасти лет...