Моему деду,
погибшему в Великой
Отечественной войне.
Тяжелый взгляд. Натруженные руки.
Чуть-чуть заметные морщины на лице.
И дымка сизая окутывала струйками
сидящего Ивана на крыльце.
Зелёный день клонился ближе к вечеру.
Никто не мог подумать о войне.
И вот уже сержант уполномоченный
Бежит с пакетом, чуть побагровев,
и в ночь ушел.
Закат не разгорался,
лишь кое-где светился непокой,
и в небе чёрном ангел распластался,
придерживая ржавчину рукой.
Иван не знал, что Дарья носит сына,
что их судьба кроваво решена.
И может быть, слезой в душе застыло:
"Война проклятая. Великая война".
Он шел болотами, с кочкарником сливаясь,
тонула гать сосновая по горло,
и небо солнечное, волком завывая,
рассеивало смерть зыбучей прорвой.
В Мясном бору сражаются и ныне
те многие, оставшиеся предки,
угрюмо голову понуря в мешанине,
и пряча взгляд сыреюще-поблеклый.