По канавам лежит
всё, что бросила жизнь, -
хлам столетий.
Здесь визгливы стрижи.
Вздохи зреющей ржи
помнит ветер.
Ветру в поле гулять,
лебеду шевеля.
Дверь заплачет.
В мёртвых знойных полях
почему-то петля
замаячит.
На причал! На вокзал!
Чтобы путь указал
месяц белый.
После страха глаза,
после зноя гроза –
мрак и стрелы.
Ночью издалека
наплывает тоска
поздним летом.
И быстры облака,
и крылата ольха
пред рассветом.
От тоски до строки –
лишь движенье руки –
слева вправо.
Ловят осень в силки
на заре пауки
в ломких травах.