Литературная учёба. «Титаник» Константина Уткина 3
Константин Уткин мне интересен. Это довольно распространённый тип стихирского жителя. Есть среди поэтов небольшой отряд неудовлетворенных собой и другими, желчных молодых людей, которые, даже постарев, все еще сохраняют черты недорослей.
Люди эти не лишены таланта, главный талант их - устраивать склоки, обзывать своих оппонентов, хамить самым беспардонным образом, и при этом считать себя чуть ли не светочами человечества. В чем причины их садистического комплекса с налетом садомазохизма? – Ведь в ответ их тоже унижают и обругивают, и порой очень и очень сильно. По-видимому, им это нравится.
Но вернемся к Константину Уткину 3. С чего-то он вообразил себя особо честным и благородным человеком, хорошим знатоком поэзии и норм высокой морали, на этом основании присвоившим себе право клеймить самыми непристойными эпитетами всех, кто ему по каким-либо причинам покажется бесчестным, неблагородным, бездарным или неподходящим под его стандарты достойного человека.
Больше всего Константин упирает на то, что он сразу отличает бездаря от даровитого поэта и хорошо разбирается в стихах.
Меня он упрекает в том, что я «гнусный лжец», пишущий лживые хвалебные рецки на чужие стихотворения. Константин почему-то не допускает мысли, что все те стихи, на которые я пишу такие рецензии, мне могут нравиться. Я очень редко пишу рецензии. Это, скорее, вежливые послания и выражения дружбы и взаимной симпатии. Не знать этого Константин не может, ведь не полный же он кретин, да и вообще, – не кретин.
Вот и ему я несколько раз написал хвалебные рецензии, и, в общем-то, не кривил душой. Стихи были милые, и больших требований я к ним не предъявлял.
Я считаю, что гений и злодейство – две вещи несовместимые. Тот, кто выбрал путь мелкого эгоиста, сквернослова и шмыгальщика по чужим рецензиям, путь наслаждения склоками, поставил на себе крест как на поэте. Мелкий человек, склочник, никогда не станет большим поэтом, более того, загубит и тот талант, который у него был.
Если поэт не перестанет обсасывать и смаковать то мерзкое, что есть в людях, не перестанет наслаждаться промахами или грехами людей, впитывать и разносить яд и заразу, даже если видит ее в ком-то или в чем-то, он будет деградировать все больше и больше.
Константину Уткину, чем выискивать недостатки в личности Гуськова, лучше бы заняться своей поэзией. И вместо того, чтобы тратить свое время на склоки, тратить его на самосовершенствование и на доработку своих стихотворений.
И уж, коль скоро он требует правды, а не только вежливости, я возьму на себя труд разобрать его стихотворение. Поэзия – это точность, это математика, явленная в слове. В стихах можно самолет назвать телегой, но для этого должны быть веские основания.
Прежде, чем приступить к анализу стихотворения Константина, хочу спросить читателей – можно ли НАКЛОНОМ снаряда пробивать броню танка? Можно ли назвать лимузин трактором? Только в особенном контексте. Например, лимузин стал тарахтеть, как трактор, и на этом основании, в шутку, назвать его трактором.
Взаимосвязи внутри стихотворения должны быть обоснованными. Нельзя начать стихотворение с фразы: «Меня унизили – это пополнило ряд моих неудач». Можно ли приравнять факт унижения – к неудачам или тут требуется найти какое-то другое слово? Возможно, надо сразу перейти к плану отмщения или к философии непротивления.
Во всяком случае, начав стихотворение с факта унижения, нельзя забыть об этом факте и дальше философствовать, например, о доме, в котором живешь, о его жильцах, о погоде на улице, уже не возвращаясь мыслью к этому заявленному в первой строке факту.
Многие начинающие поэты делают распространенную ошибку: в одно стихотворение вставляют два стихотворения, ничем, по сути, друг с другом не связанные. Например, об унижении и о некотором доме, вдруг, не пойми почему, вклинившемся в стихи об унижении. Такие поэты похожи на корабли без руля и ветрил, которых ветер собственной неопытности и неумелости кидает и швыряет куда хочет и как хочет.
В нынешних городах линии высоковольтных передач спрятаны под землю. И если поэт говорит, что мачты их рвут тучи, то это не соответствует реалиям современного города. Кроме того, непонятно: то ли тучи - рвут мачты, то ли – наоборот!
Сделав, эту преамбулу, рассмотрим стихотворение Константина Уткина 3 «Титаник» http://www.stihi.ru/2011/12/26/7915:
Меня побили – у судьбы козырный туз,
И неудач моих опять пополнен ряд.
А город, неуклюжий сухогруз
Тяжелым креном пробивает снегопад,
Идет на хлопья, содрогаясь всем нутром,
Слепы залепленные бельма фонарей –
Команда прячется, не в трюмы – так в метро,
Высоковольтки тучи рвут не хуже рей.
Наверно, где-то очень близко глыба льда,
Гудок надсадным ревом все буравит тьму
Равны в азарте и минуты, и года
И повезти должно, должно хоть одному.
Пускай судьба опять тасует карты дней ,
Пускай не я, а кто-то рядом куш сорвал,
Пока мы прем сквозь снег, а не лежим на дне –
Я все ж достану пятый туз из рукава
Стихотворение строится по классическому типу «в огороде – бузина, а в Киеве – дядька»:
Меня побили – у судьбы козырный туз, (в огороде – бузина)
А город, неуклюжий сухогруз… (а в Киеве – дядька).
1. Титаник – это лайнер, пассажирский пароход, его нелепо называть сухогрузом.
2. Начав стихотворение фразой: «Меня побили» глупо перепрыгивать на философско-пейзажную тему.
3. «Побили» и «неудача» – все-таки две вещи несовместные.
4. Город – сухогруз? Неточно и неправильно. Город – действительно Титаник, пассажирский корабль с разными палубами и трюмами.
5. Тяжелым креном пробивать снегопад – креном пробивать?! Пробивать – это действие быстрое, резкое, а крен – медленное. Нелогично, против законов физики.
6. «Идет на хлопья…» Вы уже сказали: пробивает снегопад – топтанье на месте. Кроме того, пафос не оправдан. Противопоставление города - снегопаду не объяснено, и потому не оправдано.
7. Далее автор говорит: «Слепы залепленные бельма фонарей». Наверное, он хотел сказать, что снег залепил фонари, превратив их в бельма, т.е. зрячее сделал незрячим. Но залеплять бельма и делать незрячим уже незрячее – это масло масляное.
8. «Команда» – а куда пассажиры делись, которых в три раза больше?
9. «Наверно, где-то очень близко глыба льда…» Это интересно было бы, если бы автор пояснил, что это за «глыба льда» в условиях города. Может быть, человеческое отчуждение, или всеобщая бездушность. Но, как все начинающие поэты, самое интересное у автора остается неисследованным, и он сам проходит мимо своих находок.
10. То же самое и по поводу фразы «Гудок надсадным ревом все буравит тьму». Автор никак нам не может пояснить, что является гудком города.
11. «И повезти должно, должно хоть одному». Автор, начав с местоимения «мне», далее забыл о себе и перешел в безличную форму, забыв о проблемах личности, перейдя на проблему города, и вдруг озаботился всеми, из которых должно же повезти хоть одному! У автора нет стройного внутреннего плана, и это видно невооруженным взглядом.
12. Завершает стихотворение четверостишие, в котором автор забывает и о городе, и о корабле, и о команде. Казалось бы, тут самое время сказать, что закончится снег, корабль вернется в свой порт, или потонет, а кто-то спасется, как пушкинский поэт-пророк! Нет, автор лишь снова вспоминает о судьбе, и мечтает смухлевать, вытянув из рукава пятый туз.
Я не уверен, что меня поймет сам Константин, но он должен согласиться с тем, что 12 недочетов и ошибок на такое небольшое стихотворение – это очень много. Будет ли ему мой разбор полезен? Думаю, да! Хотя мой опыт говорит о том, что многие поэты видят лишь соринки в чужих глазах, а в своих глазах не видят не то что бревен, но и Эйфелевых башен. Так что, я не очень надеюсь на Константина, но кому-то мой разбор будет интересен и поучителен.