Увидеть так хотела я тебя
И вспомнить то, порой чем сердце радует меня.
Поверь, оно всё помнит хорошо:
Морозы, сильный ветер…и наши детские мечты.
Мишуль, могли достичь мы безымянной высоты,
Могли дотронуться до звезд,
Играть легко тем северным сияньем…
Ты помнишь смех наш обоюдный, заводной,
А помнишь, как возил меня на санках?
Как растворялись мы в тех детских сказках.
Я помню то, когда по Луостари мы гуляли,
То сердце веткой мы из пака вырезали,
И хохотали, хохотали.
Я финский начала учить не зря,
Ты знаешь, Миш, что «Луостари» в переводе имя монастыря
Да ладно.
Ой, Мишка, сейчас бы снова прикинуться с тобою шалунишкой,
Но время летит, да нет, оно летает,
Душа всё чаще детство вспоминает.
Люблю я вспомнить добрые глаза, задорный голос,
Но вскоре думаю…наверно, зря себя мне тешить.
Я удивлюсь, но могу сказать,
Что я нашла сейчас тебя.
Я к сердцу руку приложу,
Закину голову назад,
И взгляд свой в забытьи я уведу.
Миш, ты помнишь комнату мою,
Мой красный велик,
Железную дорогу детскую мою.
Я так дарить любила разные игрушки,
Дракошки киндера, казалось многим, безделушки.
А помнишь тот сифон, зеленым был,
На днях рождениях любим всем нами был он.
Ох, эта газвода!
А помнишь чудо тот баллон,
Который заправляли мы в сифон?
Похлеще всякого заряда,
Впихнуть его могли туда,
Куда не надо.
А помнишь тети Евина помада, каблуки,
А на тебе те чешки, галстуки?
Миш, а любишь ли ты кильку в соусе,
Что выдавали папам-офицерам нашим.
О Боже! А эту манку, гречневую кашу?
Но всё равно, как здорово всё было,
Хоть и болезни Север в нас занес, паршиво…
А помнишь двухполосные коньки, Алешку Трудова,
Что был соперником твоим?
Ну, а весной те тайные секретики,
Которые мы зарывали в те места,
Что хоть читай страницы этики.
А то, как наши мамы с папами всю ночь болели танцами?
И то, какими были мы засранцами.