Сон первый. Философский.
Вылазят из подвалов ослепшие охальники,
Щурятся и щупают под собою зной,
Беспробудная зима поставлена начальником,
Кинулся на стеночку плановый больной.
Планетарий высмолен, дыры конопачены,
Ключ на шею, время вспять, можно и в поход,
На суровые труды силушки потрачены,
Где в кипящих камушках обозначен брод?
Где нанизаны на свет влияния тлетворные?
Где ужаленные в мозг пьют за небеса?
Пляшут резво по жаре охальники позорные,
Безнадёжно радостно веря в чудеса…
Чудеса летят свиньёй по чудскому берегу,
И кряхтя да охая падают в песок,
И протяжно стукают по сухому дереву,
Неусыпно глядя на седой восток…
На востоке из-за гор поднималась радуга,
Чудо монохромное, синее совсем,
И упёрлась рогом прямо в сердце Ладоги,
И стошнило бедную в ладожский бассейн…
Уцепились в радугу охальники несметные,
И полезли гроздьями прямо в Никуда!
…Тут проснулась выхухоль, ночью неприметная,
Посмотрела в небо и сказала: «Да-а-а…»
Сон второй. Короткий.
К вратам своих владений в глубине,
Идёт Харон за Душами извне,
И назидательно твердит: «Memento mori!»
И эхом Цербер на цепочке воет…
Но вдруг светящиеся точки появились.
Кто это может быть? Скажи на милость!
Икар и Карлсон бреющим проходят,
На Безвременье панику наводят.
Цербер с цепи и в ужасе ко дну,
А эти двое режут Тишину!
Вареньем поливают хмурый Стикс,
Кричат, свистят, как будто пара птиц,
Гоняют души, баламутят воду,
Каким-то образом влияют на погоду,
Покрыло всё холодными снегами,
Харон Челюскин борется со льдами,
В борту пробоина, из строя вышла рация,
В Страну Забвения закрыта навигация!
…Проснулась выхухоль, и в небо, как всегда,
Спросонья улетело слово: «Да-а-а…»
Сон третий. Тревожный.
Истрепались на ветру подаренные флаги,
Куча поводов на дню, чтобы не запить,
Было очень гладко на седой бумаге,
Да забыли ямочки, а по ним ходить.
Горлодёры ушлые пышут красноречием,
Круто завирают, лупят в барабан,
Утомлённый подвигом, жизнью покалеченный
На ворота пялится отставной баран.
На пороге терема бабушка с ухватом,
Рядышком пристроился верный чугунок,
Стерегут, по мере сил, слёт дегенератов,
Чтобы не было чего, когда выйдет срок.
В огородах пыль столбом, там копают лесенки,
Обветренные лозунги отправлены в чулан,
Округу рвёт отъявленно чудовищными песнями,
А пентаграммы сорваны и брошены в бурьян.
Тошнит от диссидентов прокуренные кухни,
Не могут надышаться жемчужные ловцы,
Того гляди, не выдержат, того гляди, потухнут,
Не в силах быть Светилами, ретивые скопцы*.
А ёжик затуманенный бредёт навстречу лошади,
Цыган с другой сторонушки охотится за ней,
И вот они во весь опор летят по Красной площади,
Жонглируя наганами, въезжают в Мавзолей…
…В поту холодном выхухоль тревожная очнулась,
Ну надо же, приснилась такая ерунда!
Но быстро успокоилась, к небу повернулась,
Выдохнув печальное и скупое «Да-а-а…»
2010 год.
*ретивые скопцы – позаимствовал у СашБаша