А в пять утра где-то от города в жалкой глуши
Я не ложилась спать, пока солнце не встало вовсе,
Я заварила чай и, разбавив его для души,
В послерассветной тоске сидела на старом порожке.
Нам тогда было по семь,
Кто мог представить такое,
Что все сломается раньше,
чем
я обрету покой тут.