Квартира пропахла ароматом жареной рыбы. Этот запах невозможно ни с чем спутать – промасленный, он как будто въедается в одежду. Мама возилась на кухне с самого утра. Вот почему я предпочла не высовываться из своей комнаты – сегодня хозяйка она. Как, впрочем, и всегда. В этом доме я обитаю, но хозяйство не веду. Потому что, если что-то переставить, будет большой ор. Единственное королевство, которое я могу спасать от хлама – это моя комната. В основном здесь только мои вещи: книги, одежда, компьютер. Два с половиной отделения шкафа я стараюсь не открывать и забыть, что в них лежат вещи покойников. Не страшно, что они принадлежали умершим – я мертвых не боюсь, странно и страшно то, что эти вещи созданы задолго до моего рождения и, возможно, даже переживут меня, как пережили своих владельцев.
Запах рыбы становится настолько навязчив, что хочется уйти. Сейчас зима, столбик термометра на балконе опустился до уровня минус тридцати, поэтому остается только мечтать о свежем воздухе. Либо путешествовать по глубинам своих воспоминаний.
Закрываю глаза. Вижу дорогу, обычную, безрадостную серую бетонную дорогу. Шоссе. Время около двух часов дня, лето, машин мало. Я иду по тропинке возле трассы. Тротуара нет. Сельская местность обходится без тротуаров, и, чем дальше от города, тем меньше шоссе приспособлено для пеших прогулок.
Но я здесь не ради прогулки. Мне надо идти. У меня есть важная цель. Я знаю, что мне идти еще два часа по этой безлюдной дороге. С двух сторон от нее – болото. Асфальтовая дорожка для пешеходов когда-то тянулась внизу, по кромке этих болот, но уже давно заросла кустарником до полной непроходимости.
Солнце нещадно палит. Местами свежий бетон нагрелся и, кажется, вступив в него, оставишь след в истории.
Прошел час. Слева болото сменилось на пруд, заросший камышами, в котором несколько лет назад жила ондатра. Я приближаюсь к территории завода. Уже видны небольшие здания, трубы и подымающийся из них черно-бурый дым. Провода тянутся от зданий к вышкам электропередач через дорогу. Когда я подхожу к ним, слышу монотонное жужжание и плотный, наэлектризованный воздух давит на грудь. Удивительно, как здесь существуют вороны. Иссиня-черные птицы с огромными клювами устроили гнезда прямо на железных вышках. Идешь и надеешься, что клюв не спикирует тебе на темечко.
На завод мне не нужно, иду мимо. Еще полчаса и заводские постройки заканчиваются. Мой путь ведет на вершину холма, по тропинке, едва заметной в густой, жухлой траве. Поднимаюсь на холм: передо мной расстилается дикое поле. Его не возделывают – это не имеет смысла при такой близости к заводу. Экскаваторы в паре сотен метров от меня копают землю. Подойдя к одному из вырытых котлованов, я вижу, что земля здесь плохая – небольшой слой плодородной почвы, а под ним – песок и глина.
Возвращаюсь на тропинку и шагаю через поле к стоящим поодаль на пригорке высоким деревьям. Здесь, на возвышенности, уже нет дорожной пыли, и солнце не так жарит, благодаря тому, что появился легкий ветерок. Это лето бьет рекорды температур, растения быстро вянут, а в прошлом году поле благоухало запахом диких трав и вереска, благо, что шли дожди.
Наконец-то показалось то, что было скрыто ветвями деревьев. Кресты и надгробные плиты, каменные памятники в виде ангелов и плачущих дев, железные ограды, покрытые мрачной и, наоборот, кричаще яркой краской, искусственные и живые цветы, венки с лентами «От родных» и без указания соболезнующих... Деревенское кладбище – не слишком старое, не слишком новое. Не далекое, но и не близкое. До него можно дойти пешком, если ты, конечно, на самом деле хочешь сюда попасть. А можно не доехать, даже при наличии машины, если нет желания. Здесь есть такие могилы, на которые никто не приходит, на некоторых из них нет имен. Может быть, все родственники уехали или умерли. Или им просто некогда…
Мы приходим сюда каждый год – весной или летом. Иногда дважды – ближе к осени. Травы очень много, она закрывает собой памятники почти до самого верха. Тем, кто лежит там внизу, под надгробиями, наверное, уже все равно. Но нам важно, чтобы все было прибрано. Мы не можем заботиться о тех, кто ушел в иной мир, но, хотя бы ухаживая за их могилами, мы можем показать, что не забыли их. Нет, не мертвым показать и не посторонним. Себе, своим глазам показать, своей душе. Сохранить свою память о них – вот, что важно для нас. Поэтому я и пришла сюда. Мне хочется сохранить свою память.
Сколько здесь могил? Кладбище не большое, но с каждым годом появляются новые имена и лица. Не только старых, немощных людей, но и совсем молодых. Чаще умирают мужчины – от пьянства, рака, автомобильных аварий, старости… И все оказываются здесь. Рядом друг с другом, разделенные стеной земли внизу и полоской ограды наверху. И – страшно подумать – через двадцать пять лет, по закону, их могилы могут быть выкопаны заново, для следующих поколений. А еще страшнее то, что рано или поздно все жители нашего поселка переселятся на это кладбище. Если хватит мест.
Я открываю глаза. Запах жареной рыбы уже почти выветрился. Кошки мирно спят на диване. За окном всё та же зима, в очередной раз укутавшая снегом землю. Вдалеке темным пятном выделяется лес. Под его сенью когда-нибудь буду лежать и я. И, возможно, иногда моя душа будет навещать могилу и оттуда, из леса, наблюдать за светом в окне комнаты, хозяином которой будет кто-то другой.