он таким был для всех хорошим и добрым,
лучезарным, казалось бы, мальчиком.
у него в душе раньше росли цветы
и никогда не было чувства паники.
и казалось что все хорошо, всем,
что он сильный, он со всем справится.
к сердцу близко не принимай, зачем,
все равно у тебя всё наладится.
только вот изнутри - глубокая трещина,
и в душе уже просто пропасть.
упадет - и, считай, пропал уже.
и не словишь уже, и не трогай.
показали врачам, упекли в больницу.
и хирург собрал инструменты.
"мы разрез, вот здесь, соберем по краям,
и сошьем с помощью жесткой ленты".
"он же выживет, доктор, правда?
есть ведь, правда, ведь есть спасение?"
все толпились у его палаты,
все кричали о каком-то излечении.
от чего и лечить-то толком не знали,
не понять никому той пустотности,
что у мальчика растет глубоко внутри,
убивает душу его и ломает кости.
он уже изнурен до крайности,
и довел себя почти до заключения.
пару глав осталось - всем на радости,
а потом - не имеет значения.
он в больнице теряется среди стен,
задыхается этими медикаментами.
убегает от хирургов и врачей,
боится лишних людских сантиментов.
все отчаянно хотят его спасти,
только есть ли вообще спасение?
пациенту операции не перенести,
и не стоит продлевать лечение.
пациент не болен совсем, его просто нет.
так стоит ли тратить ваши лекарства?
на сердце и душу его наложен запрет,
и никто вам не будет благодарствовать.
у пациента в палате слишком светло,
у пациента кожа до жути белая.
пациент незаметно сливается с окном,
и пытается умереть очень неумело.
пациенту операции не перенести,
и не стоит продлевать лечение.
вы поймите, пациента уже не спасти,
пациент сам себе прописал назначение.