ВТОРОЙ ВАВИЛОН
(летопись великой стройки)
И сказали они: построим себе город и башню,
высотою до небес, и сделаем себе имя,
прежде, нежели рассеемся по лицу всей земли.
Быт. гл.11 ст.4
1
Мы строили башню.
Мы очень старались.
И спорилось дело,
и пела душа.
Гордились мы страшно,
Творцом восхищались:
«Как мудро, как смело,
как мысль хороша!»
Мы смело шагали
к намеченной цели.
Порою с восторгом,
а чаще в борьбе.
Сложили фундамент
и с гордостью пели,
что к счастью дорогу
проложим себе!
Но, как говорится,
все ходим под Богом.
На самом размахе
скончался Творец,
а новый пришел,
поразмыслил немного:
«Построим не башню,
построим Дворец!
Где каждому будет
достойное место.
Все будут равны
от земли до венца.
И всем будет сытно,
и всем интересно,
и каждый – хозяином
будет Дворца».
Работа кипела,
запала хватало.
Заманчива цель
и Творец был велик,
а кто сомневался,
тому объясняли,
что дело продолжил
ЕГО ученик.
И чтобы не ныли,
ведь трудно без веры –
поклепы, доносы,
чтоб всяк уважал.
В расчетах ошибки,
нагрузка сверх меры,
пошли перекосы –
фундамент держал.
Начальник порядок
в проекте и в деле
хозяйской рукою
навел, спору нет.
Заставил работать,
и многих доселе
лишает покоя
знакомый портрет.
Дворец поднимали мы
просто картинку!
Соседи лихие
пытались мешать,
но мы показали им
небо с овчинку:
«Да кто вы такие,
мечту разрушать!»
2
Начальники смертны
и этот не вечен.
Другой заступил
продолжать его путь:
«Дворец мы закончим.
Успех обеспечен.
Давайте ребята,
осталось чуть-чуть!»
Учителя образ
изрядно испачкав,
и не было как бы
такого лица,
себя превознес,
между делом назначив
заветную дату
постройки дворца.
«Мы в космос и в недра
дорогу откроем!
А тех, кто надеется
всё поломать,
мы на три метра
под землю зароем!
Покажем злодеям
Кузькину мать!»
Над стройкой витает
задор пролетарский!
Бульдозера нет –
модернистов громят!
Объявлен набор:
кукурузу на Марсе
поедет сажать
добровольцев отряд!..
И все ж, в результате
неправедных дел,
возникли в фундаменте щели.
Его же приятель
его подсидел,
а стройка уж шла еле-еле
и вскоре заглохла.
Строительный хлам
горами валялся повсюду.
Лежал инструмент
и цемент по углам.
Прорабы сдавали посуду.
Начальник на стройку
взирал из окошка,
плодил подхалимов.
Они, войдя в раж,
чтоб шеф на площадке
не пачкал сапожки,
воздвигли напротив
красивый муляж.
Хозяин подлиз
оказался достоин,
хотя не простак:
что ни год – по звезде.
Сказал, что дворец
уже, в общем, построен.
Осталось… ну так…
кое-что, кое-где.
И вышел в тираж,
а за ним и другие,
сменяя друг друга,
как кадры в кино.
И каждый – типаж,
и задумки лихие,
да с временем туго.
Ведь время, оно…
3
Является как-то
упитанный, бойкий
чудак говорливый,
в хорошем пальто.
Представился кратко:
«Прораб Перестройки.
Снаружи красиво,
но что-то не то.
Тут новое мЫшленье,
не сомневайтесь.
По ходу начертим,
расчеты дадим,
а вы пока этот…
фундамент ломайте.
Тут главное нАчать,
а там поглядим».
Сказали нам свыше,
и мы поломали.
Начальник предлОжил –
народ поддержал.
И рухнула крыша,
и стены упали,
и только прохожий
какой-то заржал.
Рукою крутнул
у виска характерно,
плечами повел
и пошел, хохоча.
И всё повторял:
«Идиоты наверно».
Еще говорил:
«Надо вызвать врача».
Консенсус полнейший
у нас получился.
К беде приобщились
враги и друзья.
И тут уж, конечно,
кто как изловчился –
что можно тащили
и то, что нельзя.
Разграбили здание
и растерялись.
Начальник зазнался,
от дел отошел.
Какие-то странные
им восхищались,
а он улыбался:
«Ну как, хорошо?»
Почетное званье –
«Крутой иностранец»
ему присудили
и взяли в кагал.
А мы посчитали
и прослезились:
остался от здания
грязный подвал.
И стали мы драться:
«Что там за тетради!
Не место твоим
на моем верстаке!
Пора разобраться,
чего это ради,
мы все говорим
на одном языке?»
Сюжет повторился,
как в прошлом, но круче.
С безумной толпой,
но пока без стрельбы.
Когда появился,
не ангел, не дуче,
и кто он такой –
разобраться кабы?
Сказал он: «Канешна,
оно, потомушта…
ну вобщем… построим!»
Про рельсы сказал.
Внушительный внешне,
под обувью пушка.
Предтеча не спорил.
Народ «поддержал».
Под утро начальник
с двумя мастерами
подвал поделил
втихаря, тет-а-тет.
«Начнем все сначала.
Кумекайте сами.
Месите, лепите –
су-ве-ри-ни-тет!
Тут главно свобода!
Чтоб каждый, конкретна,
как миниум, значит».
И в отпуск отбыл.
И хаос разброда,
и нет инструмента.
Кто тащит – кто плачет
(чей жребий уныл).
Народ поначалу
хотел возмутиться.
Мол, как это так?
Не хотим дележа!
Но новый начальник
не стал суетиться,
а выкатил танк
и гашетку нажал.
И многие пали.
И кто-то был гадок.
Теперь-то мы знаем:
как выпьет – больной.
Сегодня в подвале
пятнадцать площадок.
Уже забывают,
что были одной.
Начальник довольно
еще порезвился:
то шоу с оркестром,
то в реку с моста.
Разрушил, что мог
и решил удалиться.
Вот взял и ушел,
потому, что устал!
Перед тем, как уйти,
повинился старик:
«Простите, что всех
не довел до конца.
Но вы не горюйте,
вот мой ученик,
идите за ним,
а уж он – молодца!
Руководитель,
владеет свободно
двумя языками,
кумир детворы.
Он на истребителе,
в лодке подводной,
в дзюдо на татами,
на лыжах с горы…»
4
Преемник заметил
спокойно, но строго:
«У нас, между прочим,
фуфло не в ходу.
Мы всяких там этих,
кто балует много,
в сортире замочим,
имейте в виду!»
Всё ездит куда-то,
всегда он в дороге.
По-новому правит,
не спит от забот.
Помог он богатым –
понизил налоги,
и бедных избавил
от всяческих льгот.
Заборы поближе,
местами, поставил
и праздничным датам
сменил имена.
Кого пожурил,
а кого-то восславил,
кого-то отмазал
на все времена,
Бездумный грабеж,
и развал узаконил,
из кучи проблем
не решил ни одной,
и чем он хорош
так никто и не понял,
но всюду и всем
он любимый, родной.
Вот он – и медведь.
Вот тигрёнка поймал он.
Кому там ещё
подарить что-нибудь?
Рулил бы и впредь,
как ни в чем ни бывало,
но время течет,
и пора отдохнуть.
Ворует-торгует
братва от безделья.
В руинах дворца
все лотки да ларьки.
В руинах гай-гуй
и раскаты веселья,
пиры без конца –
отдыхают царьки.
При бабках, в законе
всё можно оспорить,
плевать на устои,
валять дурака…
А чтобы никто
не додумался строить,
он друга привел – пусть
присмотрит пока.
И новенький те же
завёл разговоры,
всё так же умело
дурача народ:
– Чуток подождите,
насытятся воры,
тогда и для честных
наступит черёд…
А люди ругают
начальство устало,
кто в Бога и в душу,
кто в мать-перемать:
– Да разве ж бывает,
чтоб вору хватало?!
Да ежели б так,
на хрена ж воровать?
Не только блатные,
охрана ворует!
Мздоимцы достали,
ну просто беда.
– Поймите ж родные,
возврата не будет,
что взятки берут,
это есть, это да…
– На стройке Дворца
хоть зарплату платили,
все люди, как люди,
начальство скромней.
– Идеи Творца
вам мозги замутили!
Халявы не будет,
забудьте о ней!
Вы видели прежде
такие витрины?!
Становится лучше,
смотрите, всё есть:
бордели, одежда,
крутые машины!
– Видали и круче,
но нам бы поесть…
Соседи лихие
опять угрожают…
– Какие проблемы?!
Построим забор.
Кто там говорит:
«Мастера разбежались»?
Что значит, «не помним,
как делать раствор»?
Чтоб не было больше
таких разговоров!
Совсем одичали.
Да что говорить,
здесь выход один:
расстрелять паникеров!..
Нет, рано… сначала
слегка пожурить.
Нам ныть не престало.
Всё преобразуем.
Такие дела,
обалдеет весь свет!
Охрана достала?
Переименуем.
Секьюрити взятки брала?
– Ещё нет…
А что им, ворАм, –
удивляются люди, –
коль денежки всласть
и хапужность в крови.
Кто раньше не брал –
тот и дальше не будет,
а вор будет красть,
хоть горшком назови.
……………………..
……………………..
……………………..
……………………..
Народ-то дурачат,
да всё по закону.
А он и не плачет –
начальству видней.
Хоть плачь, хоть не плачь –
с каждым днём, неуклонно:
богатый – богаче,
а бедный – бедней.
Кто хапнул немало
теперь веселится,
цветет он и пахнет,
а время идет.
Печальным подвалам
покой и не снится:
то где-то бабахнет,
то вдруг упадет.
Мелькают на стройке
какие-то лица:
сломал – испарился,
схватил и исчез.
Мы в общей попойке
стремимся забыться.
Народ поделился:
с деньгами – и без.
А тот обещает:
«Еще будет лучше!»
А те говорят:
«Потерпите чуть-чуть».
Но время сгущает
над свалками тучи,
и нет фонаря,
чтобы высветить путь.
Нас били до крови.
Нас били до стона.
Свои и чужие,
до звона в ушах.
Мы клали мечту –
витражи и колонны.
Ваяли скульптуры,
живя в шалашах.
Мы строили что-то,
мы что-то лепили,
мы что-то месили,
меняли уклон,
любили кого-то,
кого-то лупили.
Держись, что есть силы,
второй Вавилон!