Сказание о Кузекхане.
Средь лесных болот, глотая смрад,
Шёл домой кочевников отряд,
Не жалея собственных коней,
Ехали монголы десять дней.
Спали в седлах, ели на ходу,
И мрачнели, чувствуя беду.
Через десять дней их вывел Бог
К перепутью нескольких дорог.
Ехать дальше не было уж сил,
И решил джагунский командир,
Правнук Чингисхана Кузекхан,
Отдых дать и людям и коням.
Встал вопрос о выборе пути,
Но никто не знал, куда идти,
Лишь одна из нескольких дорог
Выводила точно на восток.
Там ждала кочевников Орда,
Жёны, дети, вкусная еда.
Кузекхан решения не знал,
Торопиться с выбором не стал.
Дважды брал в объятья землю мрак,
Кузекхан искал решенья знак
И не находил… На третью ночь
Тенгри-хан решил ему помочь.
Затянули тучи небеса,
Грянула великая гроза,
В сгустке молний появился Лу,
В скрюченных когтях держа стрелу -
Наконечник весь из серебра,
Оперенье ворона крыла,
Стержень - в лёд застывший лунный свет, -
И к стреле особый арбалет.
Взял подарок Тенгри Кузекхан,
Опустил стрелу к себе в колчан.
Тотчас прекратился дождь с небес,
Стало тихо, грозный Лу исчез.
Возвернулся командир в отряд,
И сказал, бросая в небо взгляд,
Показав стрелу и арбалет:
«Получил от Бога я ответ».
Обступили воины вождя,
Меж собою пересуд ведя,
Мол, какой в стреле быть может прок,
Коли путь нам точно на восток.
Кузекхан схватился за топор,
Прекратив опасный разговор.
И стрела, покинув арбалет,
Протянула в небо белый след.
Дордамыр, поэт и звездочёт,
Выкрикнул, что, мол, Сун Зам не в счёт!
Тут стрела легла в обратный путь,
И пробила Кузекхану грудь.
Возбудилась кровушкой земля.
Загорелась лунная петля
И упала на монгольский стан,
Превратившись в огненный капкан.
Тэнгри-хан, как будто в страшном сне,
Жёг неверных в адовом огне…
Не оставил в стане никого,
Кроме Кузекхана одного.
Затянулись дымом небеса,
Заревела жуткая гроза,
Вновь явился Кузекхану Лу,
И когтями вырвал ту стрелу.
Опустился воину на грудь,
Чтобы снова жизнь в него вдохнуть.
Рана зажила сама собой,
Только нестерпимей стала боль.
И когда монгол не смог терпеть,
Стал от боли не стонать, а петь,
Чтобы хриплым звуком горло драть,
Чтобы только петь, но не кричать.
В сердце стало очень горячо,
Боль ушла за левое плечо,
Потащив джагуна за луга,
Где играла волнами река.
Кузекхан, раздевшись, в реку влез,
С головою под водой исчез.
Вмиг утихла боль, настал покой,
Словно Кузекхан пришёл домой.
Он увидел, как прекрасна степь,
Отблеск золотой родимых стен;
Как в кругу товарищей своих
Дордамыр читает новый стих…
Разрешилось всё само собой.
Он узнал, что шёл отряд домой,
Под Рязанью завязался бой,
Командира ранило стрелой,
Без сознанья он упал с коня,
И в себя не приходил три дня;
Что в горячке бредил про стрелу,
Тенгри-хана и дракона Лу.
Кузекхан надолго замолчал,
Никому свой сон не рассказал,
Где он видел всех друзей своих
Заживо сожжённых, неживых.
С той поры случилось много бед,
Полыхала Русь немало лет,
Не горели города лишь там,
Где творил набеги Кузекхан.
01.04.2011