Как бережно, в свой отправляясь путь,
Я прятал безделушки под замок,
Чтоб не заботиться о том ничуть,
Что их обманно кто-то выкрасть мог.
Тебя, кому те ценности – пустяк,
Тебя – отрада и печаль моя,
Мой бриллиант, похитить может всяк:
Оставлен ты для пошлого ворья.
В сундук тебя не запер ни в какой,
Но берегу в узилище другом,
В груди своей храню тебя, друг мой,
Войти и выйти волен ты притом.
Боюсь, что украдут отсюда даже,
Трофея ради честность станет кражей.
How careful was I, when I took my way,
Each trifle under truest bars to thrust,
That to my use it might un-used stay
From hands of falsehood, in sure wards of trust!
But thou, to whom my jewels trifles are,
Most worthy comfort, now my greatest grief,
Thou best of dearest, and mine only care,
Art left the prey of every vulgar thief.
Thee have I not locked up in any chest,
Save where thou art not, though I feel thou art,
Within the gentle closure of my breast,
From whence at pleasure thou mayst come and part;
And even thence thou wilt be stol'n, I fear,
For truth proves thievish for a prize so dear.