Давно настала осени пора,
Через порог тоска ступает в саванне дождя,
Потух огонь свечи в ее руках,
И не согреться в очертаньях одиночества сейчас,
Что ранее скрывало потаенный мир из чувств
От ядовитого укола призрачных основ и бытия,
И тени собрались играть с теплом незатейливую здесь пьесу,
Где роли одинаковы и равнозначны,
Где многоточья вместо слов напротив персонажей,
Где режиссер не значит ничего и утопический конец для всех…
В душе переплетает вены света пустота,
Она, овладевает ею постепенно,
И закрывает солнце в замке темных сил,
Преображая ложные дороги в линии прямые,
Пускает корабли судьбы в бермудский треугольник мглы,
И ураган беснует волнами из боли,
И мне не скрыться от беседы с ангелом забвенным,
Не возродить и не зажечь зарницу,
Не встать и не увидеть голубем летящего за горизонтом утра…
Я, нить кровавую пущу поверх заката,
И небо опьянит воспоминаньем о забытом,
По прошлому пройдусь я неспеша,
Взгляну минутам и секундам пристально в глаза,
И масками из инея покрою навсегда,
Пусть, не мешают сердцу умирать,
Пусть, в зеркале не отражают очертания весны,
И не рисуют мой посмертный шарж с букетом роз увядших,
Ведь, это привилегия зимы сошедшей только что с полотен…
Как долго не приходит смерть,
Как длительны мучения мои,
Бессмысленность заполнила апатии моменты,
А безысходность черной радугой сменила разноцветье,
Которого, наверно не было, но вера в это у меня жила, дышала,
Ну а теперь исчезло все и не поймать, мне, за крыло надежду,
Что так спешит покинуть и контрольный выстрел сделать,
Убит мой сон, иллюзии разрушены, алтарь судьбы остался в грезах где-то,
Накрыт фатою тишины полночный стол и два бокала приготовлены уже,
Мы с болью маятник у хроноса снимаем и только мы вдвоем, наедине сейчас,
Не дрогнет луч звезды и холодно совсем, не греет пепел фраз,
Двусмысленным оттенком наполняется мой крик и слезы,
И тщетно все, предрешено и далее реальность, обреченность – абсолютна боль…