Я тку из воздуха себе росу вечернюю,
Хочу понять прозрачный смысл.
В моих же снах мечта, как пленная,
Как ореол над ангелом повисла.
Скажи мне, брат, как рисовать Вселенную?
Какие краски брать, какие кисти?
Пока кровь бегает по венам,
Ты научи ходить меня по этой жизни.
«А кто ты сам? Кто твой палач?
И кто судья тебе? Скажи, как правильно ответить?»
«Никто мне Бог, ревешь? – Не плачь.
Ты сам просил тебе ответить».
«О, так ты владыка и всей вселенной властелин?
Наверно трудно быть Всевышним.
Весь люд толпой, а ты один».
«Нет! Это вам тернисто будет,
Средь облаков я – я не один.
И показная добродетель не спрячется под тенью сплетен.
День с ночью за руки возьмутся.
Рассвет закату не поверит.
И ваш безнравственный разврат
Я обратить в угли и пепел буду рад.
Посулы опустели от безделья.
Я ими впрок заполнил чаши.
Но все кичАтся от бессилия.
Тогда на что мне вера ваша?
Я око гнева притаив, прощаю
Вас в который раз.
Книксен стал юмором для вас».
«О Бог, позволь задать тебе вопрос.
Мы пальцем крутим у виска.
И мой вопрос секретами оброс.
Зачем нам жизнь дана прожить тогда?
Мольбою тешить твою власть?
И на коленях ждать прощения?
Просить пощады нам не всласть,
Рабами быть не в умиление.
Ты думаешь, легко служить?
Мир запутал нас религиями.
Там с высоты легко судить.
А ты спустись и посмотри, чем стала Библия.
Мы при дожде уже не плачем.
Ты капель всё равно не различаешь.
Давай же друг от друга горечь спрячем.
Народ – творение твоё.
Зачем же на свое серчаешь?»
«Я не просил религии писать,
Как не просил и восхвалять.
А вы пред страхом, не предо мной,
Склонили свои головы.
Прощаясь с прахом, все же уповаете
И злитесь на меня без повода.
Я так не думаю, что мне легко судить.
Быть может это не моя игра.
А вдруг я сам обязан вам служить.
Вдруг не хозяин я себе? И что тогда?»
И снова все накрыто тенью,
А тайна станет идолом творенья.