Февральскую холодную багровость
Допил закат, перевернув бокал,
Из синевы и не сказал ни слова,
Лишь затуманил инеем бока...
И выплеснул сиренями Ван Гога
Морозный сумрак дальше леденеть,
И отозвался в горле вздохом волглым
И скрипами, плетущими мне сеть,
Под каждый шаг в ответ на неизбывность,
На чувства, не познавшие покой.
Я знал, что это в сердце птица билась,
И колокол гудел в нём глубоко.
К исходу дня — как есть!
— вернейший признак :
Так вербы спят, и так их сон глубок!
Берёзы все в заиндевелых ризах,
И сумерек осталось на глоток.