Сияет пропасть чистого листа,
и ярок день, слепящий и зловещий.
Но вязкая, густая чернота,
как истина, стоит за каждой вещью.
Когда они возникли на свету,
когда они ощерились, как звери, -
я видела, что вещи - это двери,
заделанные дыры в пустоту.
Их ребра, их облупленные рты
топорщатся в картоне и фанере,
крича об осязанье и размере,
насилуя зрачок до дурноты.
Тускнеет лак и проступает клей,
а там, внутри - песок, трава и глина,
ступеньки, ночь, и запах нафталина,
и снова дверь, и черный ход за ней.