Когда в окне узор морозца
жжёт солнца луч-гиперболоид,
трясу я ноты с нотоносца
на клавиш гладкий целлулоид.
Себя о клавиши расплющив,
они звучат, колебля струны,
в водовороте нервной гущи
бетховенской сонаты "Лунной"
и рассыпаются лучисто,
и пузырятся пышно, пенно
в рапсодиях венгерских Листа,
в произведениях Шопена.
Рыдает стол накрытый плюшем,
от звуков в одури витая,
а потолок, развесив уши,
по полу мочками мотает.
Я с нотоносца ноты шустро
по целлулоиду швыряю.
Они в ковёр, диван и люстру,
отрикошетившись, ныряют.
А я играю, всё играю...
Игрою время подгоняя,
я гостью жду, но фугой Баха
часы ползут, как черепаха.