И мысли разряд отрешённый,
и причет горящей строки,
и судеб судьба, отражённая
в зыбях человечьей тоски,
и время –
бесстрастное, острое,
в покосном просторе поёт,
где вся эта публика пёстрая
вдруг сразу о главном поймёт.
И ровненько в ноги и под ноги,
не всуе молясь на грозу –
ожжёт! –
и поднимет на подвиги,
горящей росой на весу.
------------
В пещерный прогресс погружённый,
лишь помню: вступило в виски,
и с воплем бежал, поражённый,
на радужный звук и круги.
А воздух с последней звездою
вдруг сжался, как в страхе паук,
и небо опало, пустое,
на выворот, словно сюртук.
Как будто несущая сила
оставила этот ковчег,
где, кланяясь Богу, молился
гордыне своей человек.
------------
Лузга: города одиночеств.
Келейку любую открой:
без отчества взводы сообщества –
земной человеческий рой.
Бумажные гнёзда мистерий
слоятся, как хлам по углам,
как память о странной манере
строй мыслей покоить в слова.