«Англичанка»
Больше 30 лет прошло. Уже и не вспомнить, как всё было в точности. Да, наверное, и незачем совсем-то уж по минутам воссоздавать тот странный празднично-весенне-абсурдный день, исковеркавший всё моё восприятие красоты навсегда.
Как прошло утро или сам день? Не вспомню. Память затёрла всё начисто и никак невозможно отыскать в закоулках её хоть обрывочек достоверности. Но попробуем:
Городок N. Школа X. То ли седьмой, то ли восьмой, то ли девятый класс. Практически уже лето. На солнце не посмотришь, не прищурившись. Трава ещё не в пояс, но уже и не редкой щетиной по пригоркам. Чего праздновали после урока в классе – кто знает? Но точно помню, меня там не было какое-то время после начала вечеринки. Наверное, решили попробовать взрослой жизни, да ещё молоденькая красавица – учительница английского согласилась посидеть с нами за компанию. Кто-то принёс из дома печенье, кто-то раздобыл пачку чёрного байхового грузинского чаю, кто-то сахар, кто-то стаканы и чайник. Главным на столе была бутылка болгарского вина. Его пить и по сей день не умею, а тогда мне этакое казалось и вообще преступлением. Наверное, поэтому и ушёл почти сразу. Где шастал? Не вспомнилось. Пришёл уже тогда, когда все стали расходиться. Ждали на улице. Девчонки уже видно упорхнули. Мальчишки почему-то выглядели виноватыми. Или хитрыми? Что-то обсуждали вполголоса. Когда спросил про «училку» – замолчали и свернули разговор на другое. Некоторое время словно в гляделки играли – молчали как партизаны, крутили головами и, напряжённо, ожидали чего-то. Через некоторое время мой дружок, живший в четырёх домах от школы на посёлке Татарском, прикатил пустую детскую коляску. Все вдруг расслабились, засуетились, как-то разом пошли внутрь школы. Я остался на улице караулить эту неуместную в школьном дворе «колесницу». Несколько минут всё было по-будничному тихо. Где-то за городом шумели шахтные подъёмники, перегруженная машина за забором, натужно гудя двигателем, ползла в сторону частных домиков. Скучный день. Из дверей школы, словно крадучись, таща что-то нелёгкое на руках, выпятились одноклассники. «Наша …риша…» – сказал кто-то негромко. «…риша…» – машинально повторил я. Наша «англичанка» как-то безвольно вздёрнула вдруг руками, когда её, неловко поворачивая, стали заваливать спиной на коляску. Да она совсем пьяная, дошло вдруг до меня.
– «Вот тебе шабашка!» – кто-то подтолкнул коляску мне под руки – «Ты ведь с ней рядом живёшь? Докатишь?»
– «Да, чего нет-то… Докачу. С ней всё в порядке?»
– «Не рассчитала… Приняла лишнего на грудь…»
Так мне и выпала «честь» доставить до дома нашу безумно красивую юную учительницу. Правда её беспомощность сильно смущала меня, но так приятно было что-то сделать для неё. Мы почти два года проводили вечера у неё в гостях поодиночке или в компании с другими ребятами из класса. Пили горячий чай, что-то голосили о поездках, походах, природе, погоде… И кто из нас не вздыхал украдкой или вслух по ней – такой по-южному красивой и даже, чего греха таить – желанной. Желанной тем уже совсем недетским желанием, какое приходит к старшеклассникам как обвал в пещере или лавина в выкопанном под огромными сугробами «городе»: внезапно и безжалостно. Тем более, что её природные данные были под стать какой-нибудь Джине Лоллобриджиде, даже если и не приукрашать её никакими помадами, тенями, пудрами… До того щедра армянская кровь на красоту.
Словом я был на седьмом небе от счастья. Всю дорогу от школы и до своего микрорайона пришлось поддерживать одной рукой её красивую черноволосую голову от ударов о край коляски, так как тропинка шла не всегда по асфальту, да и сильно по городу ехать-светится не хотелось – вдруг кто увидит этот конфуз нашей милой «англичанки». Да и комичность ситуации – везти взрослую в детской коляске – ещё та… Под ладошкой так гулко билась жилка на её виске, так жарко увлажнялась рука под её горячей щекой… Постанывая, она пыталась перевернуться в коляске, но только ещё сильнее врезались в её бока под тонким платьицем края кузова этого пластмассово-железного монстра. Уже скоро и наш двор. Здесь возникла небольшая заминка. Как я потащу её на пятый этаж один? Немного поёрзал мыслями по черепу и даже успел приуныть. Кто-то похлопал меня по плечу сзади. Мой дружок, сосед по парте откуда-то нарисовался:
– «Помогу. Давай выгружать её из этого «рыдвана»»…
В четыре руки мы стали потихоньку вызволять наш драгоценный груз из железного узкого плена и… когда почти совсем справились, я увидел, как откинувшийся подол платья оголил нижнюю часть живота нашей несравненной …риши. Я и не понял сразу – почему так странно сдвинут нижний край трусиков и обнажена та часть тела, которую только в мечтах и могли увидеть подростки нашего времени: чёрное кружевное пламя обрамления и невероятно чистая, розовая глубина…
Мой добровольный помощник заворчал, недовольный моей медлительностью, подтолкнул плечом, опустил раздражённый взгляд вниз и, словно споткнувшись обо что, встал как вкопанный.
– «Это как?» – совсем по-идиотски спросил я.
– «Наверное, по дороге сбились…» – ответствовал мой корешок, потянувшись, и совсем по- хозяйски поправивший бельё. По-взрослому, привычно, не смутившись…
– «Свежо предание, но верится с трудом» – вырвалось невольно – «В классе, что ли? В классе? И кто ещё кроме тебя? С ней. Там…»
Ничего тогда не ответил мне мой приятель. Ни слова, ни звука. Только как-то сразу погрустнели его глаза, и устало опустились плечи.
Давно его уже нет на этой Земле. Ушёл под ручку с какой-то жуткой болезнью в другие миры. Никогда я не узнаю правды – что было тогда, чего не было. И никогда больше я не мог смотреть нашей …рише прямо в глаза. Вскоре она куда-то уехала.
А может и примерещилось мне всё тогда. Смешному мальчишке. Девственнику. Ещё много-много времени с той поры избегавшему общества красивых девчонок. До собственной брачной ночи с взрослой, некрасивой до уродливости и злой женщиной – первой женой…
До сих пор память подсовывает эту картинку в самый неподходящий момент: чёрное кружевное пламя обрамления и невероятно чистая розовая глубина… И так грустно заходится сердце от той детской боли за неё, за нас, за себя.
30.12.2011
г. Пермь