В белой толще равнодушья
затаился, как в норе
крик, страдая от удушья
в том далеком декабре.
Там завал твоих признаний
по-хозяйски занял стол.
Пытка сдавленных рыданий
и качающийся пол.
Леденящий быт порядок
и, как пропасть, блеск зеркал.
И пролом на баррикадах -
флаг любви не трепетал.
Был её последний выдох.
Я устала слышать ложь.
Что ж,ослепшая Фемида,
слов его не разберешь?
Ах, слова - не преступление?
Снова заревом рвалась
эта сладость обольщения
из его горящих глаз.