1. как же так у тебя хватило темноты?
ты разбила меня, без звука -
мне на звук не хватило сил.
рта открыть не могла, чтоб руку
подал кто-нибудь, тот, кто рядом был.
у меня не хватило силы,
силы мысли, что осознать,
как же так у тебя хватило
темноты, чтоб меня продать.
2. ты придешь однажды
делаю хорошую мину при плохой игре.
разрывает на части, если честно тебе признаться.
ты уже который месяц каждый день снишься мне,
а я делаю все, лишь бы людям живой казаться.
ты разбила меня без звука. я расскажу тебе,
как искала тебя глазами, когда мы пошли не вместе
на концерт зверей, долгожданный. ну, в декабре,
ты же помнишь, такое нельзя забыть.
дело чести -
делать вид, что не помнишь ни ты, ни я
ни о том, что было,
и не думаешь, что же будет.
ты была подругой на уровне
«вот семья
и она,
а кто ближе потом рассудят»
рассудило время, отрезав как никогда.
разбросав меня на все месяцы, дни и ночи.
они были волшебными, правда?
да.
но о них вспоминать – все равно, что очень
сильно давить на все болевые точки
и прикладываться лицом об лед.
помнишь наши мечты?
у тебя сыновья, у меня – две дочки,
и они не общаются, как их судьба ни гнет,
потому что их мамы не разрешают им.
я своих принцесс берегу,
ты с ухмылкой смотришь на происки хулиганов,
а потом отчитываешь с улыбкой. а я бегу
прочитать тебе нотацию, что-то о роли мамы.
нет, не сбудется никогда
все, чего мы ждали, чего хотели.
между нами вырваны провода.
птицы, сидевшие на них, улетели.
****улось все к чертовой матери, понимаешь?
это все равно, что американцы с малышом.
только ты никак от меня, подруга, не улетаешь.
как бы я не пряталась хорошо.
ты придешь однажды и будешь дверь царапать.
не впущу тебя, что ты ни говори,
чтоб потом без сил опуститься на пол,
прислонившись спиной к двери.
3. только ты
мы были вместе на карнавалах,
в прокуренных питерских подвалах,
в плацкартах спали на боковушках
и даже в митино в той сумасшедшей двушке
мы были вместе,
по телефону.
я любила тебя за смех,
за чистоту глаз и слов
за светлые волосы
и образы ахматовой.
вопреки всех помех,
вопреки пугающих снов,
чередовала черные полосы
с белыми, превращая в матовый.
настоящую нежность не спутаешь
ни с чем, помнишь ли эти строки?
и она тиха,
говорит ахматовская строка.
мне казалось, что
большей чистоты
мне не даст никто,
только ты.
из чистоты ты превратилась в дым.
и разбила меня без звука,
отдав другим
и в чужие руки
холодные, злые, грязные.
я отброшу о тебе все разговоры и мысли праздные
и оставлю чистейший
только внутри себя боли кристалл
в том питерском подвале
и в декабре.
и никто не найдет,
как бы ни искал.