На осиновом перепутье,
на весеннем вираже.
Вы меня не обессудьте,
я опять при кураже.
И Душа поёт отныне,
словно провод на ветру.
И печалятся степные
ночью песни на яру.
Простота вокруг до боли,
до безумия в глазах
в этой песенной юдоли,
в этих памятных стихах.
Всё бессмысленное сразу
обрело студёный смысл.
И бледнеют дней проказы.
Издевательство и сыск
в опечаленном пространстве
под капель дождей без гроз,
возвратившийся из странствий
и согнутый как вопрос,
я стоял на кромке счастья
и смотрел по сторонам.
Переставшие качаться
ветки, бившие по нам,
потеряли лист из меди
золотистого огня,
где шатались, как медведи,
белой скатертью звеня
омерзительные ветры,
пробирая до костей.
И натягивали гетры
мы на памятник вестей
у базара преткновенья
на песчаном берегу
полноводного забвенья
с лёгким глянцем на снегу.