Дозорную группу, которой командовал сержант Николай Кузнецов, «духи» обложили плотно. Это чувствовалось по шуму боя. Бой для маневренной группы разгорелся неожиданно. Очередную «зелёнку» решили не прочёсывать: всё было видно как на ладони. Только для порядка дали по зарослям кустарника из автомата. И тут началось…
Взрывом гранаты Николая отбросило от глыбы песчаника, ставшей для него укрытием. «Только не плен!..» – было первой мыслью, когда он очнулся. Бой ещё шёл. Левый глаз у него затёк. Туманящимся правым сержант отыскал автомат. Искорёженный, тот лежал метрах в трёх от него. Он попытался переползти, но что-то мешало ему, поднимая горячую волну боли, лишавшей сознания. Второй раз Николай очнулся от голосов. Разговаривали свои.
– Сейчас подберём, что осталось от сержанта, тогда и перекурим.
Он хотел сказать им: «Ребята, я жив!» – но сил хватило только на слабый стон.
…Этот стон и будил Николая, возвращая его из того страшного и жаркого афганского лета.
– Что-нибудь случилось, Коля? – сонным голосом реагирует на его стон сосед по комнате, Сергей.
– Ничего особенного, душно… Последний бой снился, – приходя в себя, отвечает он.
– «Я не хочу быть на войне, это она живёт во мне…» – со вздохом роняет сосед. – Ну, тогда подъём!
Николай слышит, как Сергей потягивается, хрустя суставами, и зевает.
Сергей – отставной капитан, ставший инвалидом после Чечни. Всего в «богадельне», как Николай про себя называет центр реабилитации по зрению, пятнадцать человек. Но таких, как он с Серёгой, только двое. Остальные «слепушата» – старички и старушки, по различным причинам потерявшие или почти потерявшие зрение. Меж собой старички, жалея, зовут их «чеченцем» и «афганцем».
Николай с Сергеем – ровесники. По росту они почти одинаковые, только Сергей чуть шире в плечах и у него есть руки и ноги. «Везунчик», как говорили о таких в Афганистане. Сергей в Чечне был ранен в лицо, на котором пострадали только глаза. В таком положении он живёт чуть больше года и по своему внутреннему состоянию похож на натянутую струну.
Ещё в начале знакомства Николай заметил, что капитан не любит серьёзных тем. Как-то раз он попробовал заговорить с ним о политике: приближались выборы. Сергей со злостью в голосе остановил его:
– Отставить, сержант! Тебе что, мало досталось от их игрищ и забав?
За десять лет Николай привык к тому, что у него не гнутся колени обеих ног, нет левой руки, от правой кисти осталось только два покалеченных пальца. Но он никак не может привыкнуть к тому, что не видит! Мешают проклятые сны, которые иногда приходят под утро.
Хлебнул Николай немало. Пять из его двадцати восьми лет пропахли клиниками и госпиталями. Да и последние три года, как дурной сон, слились в одно серое существование. Единственным светлым пятном на этом фоне были жена с дочуркой. Жена работала медсестрой в одной из клиник, где он раньше лечился. Она была единственной дочкой у своих родителей. Родители были против их брака, но она сумела настоять на своём. А с рождением ребёнка старики вообще успокоились. Душевная щедрость жены давала ему силы выстоять. Всё было непросто. До их знакомства он не раз ловил себя на подленькой мысли покончить со своими мучениями раз и навсегда – слаб человек в одиночку бороться с судьбой.
В реабилитационный центр он попал не сразу. Жена долгое время противилась его решению.
– Кто там за тобой будет ухаживать? – со слезами в голосе говорила она.
– Мариша, – так ласково называл он её, – но ведь должен я научиться что-нибудь делать сам? Мужик я или нет?
Обычно в пятницу она забирала его домой, но вчера заступила на дежурство и сменится только сегодня вечером.
Суббота. Сегодня в центре занятий нет. Николай с Сергеем долго пьют чай. Разговаривают о пустяках.
– Может, рванём на прогулку? – предлагает Николай Сергею.
– Одни, что ли? – без особого интереса в голосе отзывается сосед.
– Не всегда же Александр Петрович с Ниной Александровной на поводке таскать будут, – усмехается Николай.
Александр Петрович и Нина Александровна – преподаватели по ориентированию.
– В принципе, попробовать можно, – соглашается Сергей, – только вот куда?
– Чтобы особо не блудить, – предлагает Николай, – обойдём квартал по периметру – это будет километра два.
Николай давно задумал преодолеть этот путь самостоятельно, но с его ногами одному идти страшновато. Это для здорового человека пройти такое расстояние – раз плюнуть.
Сергей некоторое время молчит, потом соглашается. И они начинают собираться. Николай сам справляется с ботинками, – хорошо, они на липучках. С курткой сложней. Сергей помогает застегнуть ему молнию, и они выходят.
Стоит апрель. Осталась неделя до пасхи. В колодце двора тепло. Уличный свежий ветерок заставляет их поёжиться. С крыш капает. На тротуарах ещё много снега – трость постоянно вспарывает его рыхлую кашу. Николай идёт, как учили, держа ориентиром поребрик – выступающую часть тротуара. Сергей где-то впереди, метрах в десяти от него. Они договорились идти по отдельности и только в крайнем случае подавать голос. Ориентироваться по поребрику тяжело, он почти весь под снегом, поэтому приходится держаться ветра, который дует в лицо, и прислушиваться к уличному шуму.
Метрах в пятидесяти от центра по этому направлению – небольшой парк. Николай как-то раз проходил этот отрезок. Его пространство меняет звук постукивания трости, да и голоса птиц как-то неожиданно вплетаются в шум улицы. Он идёт медленно, с его ногами особенно не разгонишься.
– Сержант! – вдруг неожиданно слышит он голос Сергея, звучащий откуда-то справа, со стороны парка.
Сергей так зовёт его в особых случаях.
– Я тут, – отзывается Николай, постукивая тростью по тротуару.
– Тьфу ты! – плюётся Сергей, выбираясь из подтаявших сугробов. – Понесло куда-то вправо. Стучу тростью – твёрдо, а это тропинка в парк, – и заблудился…
Он снова уходит вперёд. Через некоторое время Николай вновь слышит его голос:
– Николай, осторожнее: здесь вагончик. Поставили какие-то козлы прямо на тротуаре.
Действительно, через некоторое время Николай натыкается на препятствие. Натыкается в прямом смысле слова, так как трость проходит под низом вагончика, не доставая до колёс. Спасает от неприятности только его медленный шаг.
Так они доходят до угла. То, что это угол, они определили по встречному поребрику и шуму машин. Перекурив, оба поворачивают направо. Тротуар на этой улице неровный, да ещё принесло снежный заряд. Мокрый снег бьёт в лицо и, тая на нём, стекает холодными капельками по щекам. В одном месте Николай поскользнулся и упал. Людей на улице немного, и к нему никто не спешит. Он пытается подняться сам, но ноги скользят и разъезжаются.
– Сергей! – зовёт он.
Тот возвращается и, нащупав Николая, поднимает его и отряхивает.
– Прямо переход Суворова через Альпы! Иду как на коньках, – пытается шутить Николай.
– Может, пойдём вместе? – предлагает Сергей.
– Нет, пойдем как шли. Падать-то я умею, если что – позову.
От напряжения в ногах появляется усталость. Николай чувствует, как начинает потеть спина. У следующего угла он достаёт платок и вытирает лицо и шею. Снежный заряд прошёл. Сергей, наверное, тоже занят тем же.
На углу они стоят долго, молча перекуривая. Потом решают перейти дорогу. С этой стороны улицы – строительные леса.
– Николай, здесь держись ближе, – говорит Сергей.
Прислушиваясь к движению, они выходят на дорогу. Машина появляется неожиданно и проезжает почти рядом.
– Вот сволочь! – почти сразу же слышит Николай возмущённый голос Сергея. – Ну надо же! Слепой, что ли, едет? Не видит, что с тростью иду? Погнул…
Выйдя на тротуар, некоторое время возится с тростью. Металл у трости крепкий.
– Ладно, – ворчит Сергей, – придём – выпрямлю, – и ухмыляется, передергивая Северянина: – «Как хороша, прекрасна будет трость, моей страною брошенная в гроб!»
Они смеются.
На этой улице тротуар чист: верно, хорошо работают дворники. Из сосредоточенного состояния Николая выводит женский голос:
– Молодой человек, не найдётся закурить?
Он поворачивается на голос:
– Да, пожалуйста! В верхнем кармашке куртки. Только возьмите сами.
Некоторое время длится молчание, потом растерянный и тихий голос произносит:
– Ой, извините!..
И дальше Николай слышит лишь удаляющиеся шаги.
– Что там случилось, Николай? – раздаётся голос Сергея.
– Да тут одну дамочку испугал.
– Что, такой страшный? – смеётся Сергей.
– Да вроде бы нет!
– Ну ничего, переживёт.
На следующем углу улицу перешли без особых приключений. Но препятствия на той стороне стали встречаться на каждом шагу. Вновь налетел снежный заряд, и на тротуаре то тут, то там начали попадаться ледяные глыбы, сброшенные с крыш. Николай несколько раз упал. Один раз неудачно, разбив правую руку. Сергей чувствовал, с каким трудом тому даётся дорога, и, поднимая Николая в очередной раз, не выдержал:
– Хватит геройствовать, пойдём вместе!
Так они и пошли вдвоём, покачиваясь от усталости, по этой своей дороге. Спотыкаясь и скользя, метр за метром преодолевали они её. Шли два мужика, два солдата, возвращавшиеся из боя, где сражаются до конца.
К центру реабилитации они вышли с другой стороны, промокшие и смертельно уставшие.
Выглянуло солнышко. Николай ощутил его тепло на своём лице, и состояние разлившегося внутреннего света заполнило его, раздвигая горизонты.
– Дошли, капитан, – переводя дыхание, произнёс он.
– Да, сержант, – счастливым голосом ответил Сергей, – дошли…
И в следующую минуту Николай услышал:
– Ничего, мы ещё повоюем…
=========
Фото моей книги рассказов, вышедшей в 2011 году ко Дню защитника отечества.