Когда она кричит
по делу и без причины,
(а чаще, всё-таки, без),
очерчивая на лбу и вокруг рта морщины,
я просто хочу заболеть.
Заболеть смертельно,
чтобы диагноз какой-нибудь пострашней…
Всё, что нас не убивает – делает нас сильней...
А то, что убивает, может сделать любимее.
Хоть на недолгое время.
Когда она кричит,
я хочу уподобиться лекарству быстрорастворимому…
Хочу, чтобы она плакала, пока я тухлею.
Чтоб без упреков, истерик и беспредела…
Чтоб, наконец, заметила, как я похудела.
Она спросит, как я, не больно ли..
Хоть раз в жизни она будет мною довольна
И даже начнёт в меня верить…
А всё потому, что я смертельно болею.
И сразу будет неважно,
делаю ли я всё, что она желает,
как я учусь, с кем встречаюсь,
а с кем расстаюсь,
каким тоном отвечаю сестре или просто знакомому,
погладила ли собаку бездомную,
убрано ли у меня в комнате…
Обнаружит во мне человека,
а не инвестицию.
За мое здоровье начнет молиться…
Ей будет меня не хватать.
Вот тогда она перестанет кричать
и начнёт на ночь в лоб меня целовать…
Только не умирать…
Отболело, сгораю, испепелюсь…
Она бьется, как ошпаренная, подле меня…
«Доченька, живи!
Умоляю живи!
Я изменюсь!
Как же во многом я была не права!
Ты ведь самая лучшая у меня!
Дочка!
Доченька…
Любимая ты моя!»
Стоит даже умереть,
чтобы хоть раз услышать эти слова.