John Dryden. (1631–1700)
Джон Драйден (англ. John Dryden; 19 августа 1631 — 12 мая 1700, Лондон) — английский поэт, драматург, критик, баснописец, сделавший основным размером английской поэзии александрийский стих и более других способствовавший утверждению в английской литературе эстетики классицизма. Его влияние на современников было настолько всеобъемлюще, что период с 1660 по 1700 гг. в истории английской литературы принято именовать «веком Драйдена».
Song. From “Amphitryon”
1 Fair Iris I love and hourly I die,
2 But not for a lip nor a languishing eye:
3 She's fickle and false, and there I agree;
4 For I am as false and as fickle as she:
5 We neither believe what either can say;
6 And, neither believing, we neither betray.
7 'Tis civil to swear and say things, of course;
8 We mean not the taking for better or worse.
9 When present we love, when absent agree;
10 I think not of Iris, nor Iris of me:
11 The legend of love no couple can find
12 So easy to part, or so equally join'd.
Джон Драйден 1631-1700
Песня из пьесы Амфитрион
Я в Ирис влюблен, я просто по ней умираю,
Но не очи, не губки,- не это меня привлекает.
Она, как и я, ветрена и непостоянна.
Мы с нею друг другу честно не доверяем.
Никто из нас клятв не давал,
Кто не клялся – тот не предал.
В клятве слова – “... навсегда,
Пусть радость или беда ...”
Зачем нам с Ирис скучный договор?
Мы готовы дарить лишь Любовь.
Да право, познает какая пара
Столь мифическую Любовь,
Чтоб от радости и разлуки
В то же время кипела кровь?
Цитаты из Драйдена.
We must beat the iron while it is hot,
but we may polish it at leisure.
Пока горячо железо, ты его куй,
Но в свободное время его полируй.
Beware the fury of a patient man.
Остерегайтесь гнева терпеливого человека.
What passion cannot Music raise and quell?
О Музыка!
Иль есть такая страсть,
Которою ты дышишь,
Что ты не можешь подавлять
Или возвысить?
Bacchus ever fair and young,
Drinking joys did first ordain.
Bachus's blessings are a treasure,
Drinking is the soldier's pleasure,
Rich the treasure,
Sweet the pleasure--
Sweet is pleasure after pain.
Бахус,всегда счастливый и юный,
Для радости вино придумал,-
Оно сокровище и благо,
Удовольствие для солдата,
Просто клад для богатого,
Приятное наслаждение,
Для боли – утешение.
The world's an inn, and death the journey's end.
Мир - постоялый двор, и смерть -
Лишь странствиям конец.
A fiery soul, which, working out its way,
Fretted the pygmy-body to decay,
And o’er-inform’d the tenement of clay.
Изводит тело пылкая душа волненьем,
И вдруг снимается с постоя без предупрежденья.
A man so various that he seem’d to be,
Not one, but all mankind’s epitome.
Stiff in opinions, always in the wrong;
Was everything by starts, and nothing long;
But, in the course of one revolving moon,
Was chymist, fiddler, statesman and buffoon.
Разнообразен человек ,
Всё человечество в себе он воплощает,-
Во мнениях тверд, заблуждаясь всегда,
Берется за всё, ничего не довёл доконца.
Еще не успела смениться луна,
В течение тех же дней -
Он химик, скрипач, политик и лицедей.
A woman’s counsel brought us first to woe,
And made her man his paradise forego,
Where at heart’s ease he liv’d; and might have been
As free from sorrow as he was from sin.
Советы женские бедой чреваты.
Жил человек в раю когда-то,
Был сердцем легок и свободен.
И может дальше так же жил
Безгрешно и не зная горя.
Air, earth, and seas, obey’d th’ Almighty nod,
And with a general fear confess’d the God.
Воздух, земля и пучина морская
Подчинились, согласно кивая,
Божьему мановению -
В общем страхе и опасении.
Alas! I have not words to tell my grief;
To vent my sorrow would be some relief;
Light sufferings give us leisure to complain;
We groan, but cannot speak, in greater pain.
Увы, нет слов,чтоб рассказать о горе.
О, облегченьем было бы в словах
Всё выразить и выпустить на волю!
Мы можем на досуге поболтать
О легкой, несерьёзной боли,
Но стонем и не можем говорить
О настоящей нестерпимой боли.
Alas! what stay is there in human state,
Or who can shun inevitable fate?
The doom was written, the decree was past,
Ere the foundations of the world were cast.
Увы и ах! Что человек?!Он обречён.
Куда бежать? Над нами неизбежный рок!
И до того,как мир был превращен в обитель,
Подписан приговор,всё принято в расчёт,
Прошёл указ, ты – только исполнитель.
All creatures else a time of love possess,
Man only clogs with care his happiness,
And while he should enjoy his part of bliss,
With thoughts of what may be, destroys what is.
Для всех созданий время есть любить,
Лишь человек препятствия чинит счастью.
Вместо того,чтоб наслаждаться,пусть отчасти,-
С опаской думает о том, что всё разрушит миг.
An horrid stillness first invades the ear,
And in that silence we the tempest fear.
Внушает ужас тишина,
Наводняя уши безмолвием,
В молчаньи – ожидание шторма.
And after hearing what our Church can say, If still our reason runs another way, That private reason, ’tis more just to curb, Than by disputes the public peace disturb; For points obscure are of small use to learn, But common quiet is mankind’s concern.
И после долгих разбирательств,
Пути иные нам подскажет разум.
Не лучше ль доводы рассудка обуздать
Чем в спорах мир наш нарушать ;
И на неясных пунктах стоит задержаться,
Чему-то можно научиться и на них,
Но человечество не ищет тишины.
And that the Scriptures, though not every where
Free from corruption, or entire, or clear,
Are uncorrupt, sufficient, clear, entire,
In all things which our needful faith require.
И Библия не без дефектов,
Нет полной ясности,
На все вопросы нет ответов,
Но в Священном писании
Отражаются многие вещи -
И их должно хватать для веры.
As one who in some frightful dream would shun
His pressing foe, labors in vain to run
And his own slowness in his sleep bemoans,
In short thick sighs, weak cries, and tender groans.
Как тот,кто в страшном сне,
Чураясь сатаны объятий,
Пытается напрасно избежать их,-
Так он кричит, вздыхает,томно стонет,
Замедленны движенья,слишком сонный.
At every close she made, th’ attending throng
Replied, and bore the burden of the song:
So just, so small, yet in so sweet a note,
It seem’d the music melted in the throat.
И в паузе и в смыкании,
Сотканный нежным звучанием,
Рождался припев,нота за нотой,
Прелестный,простой и тонкий,
Будто бы таял в горле.
Be kind to my remains; and O defend
Against your judgment, your departed friend.
Будьте добры к моим останкам
И защитите от суда –
Ваш друг ушёл... и навсегда.
Beauty, like ice, our footing does betray;
Who can tread sure on the smooth, slippery way?
Pleased with the surface, we glide swiftly on,
And see the dangers that we cannot shun.
На скользкий лёд похожа красота,
Может стать предательским каждый шаг.
Нас привлекает гладкий пол и линий чистота,
Устремляемся...Но опасности не избежать.
Better to hunt in fields for health unbought,
Than fee the doctor for a nauseous draught,
The wise for cure on exercise depend;
God never made his work for man to mend
Лучше охотиться в тех областях,
Где не придётся покупать здоровье.
Мудрее упражненья применять,
Чем докторам платить за пойло.
Свою работу Бог не делал так,
Чтоб нужно было человеку исправлять.
But ’tis the talent of our English nation,
Still to be plotting some new reformation.
Однако, истинный талант у англичан,-
Отметить должно,-
Всё время замышлять реформы.
But far more numerous was the herd of such,
Who think too little, and who talk too much.
Однако,многочисленнее стадо
У того, кто думал слишком мало,
Да много-много говорил –
Толпу собрать ведь надо.
But since our sects in prophecy grow higher,
The text inspires not them, but they the text inspire.
Но так как наши секты
Предсказанья возвышают,
Текст вдохновляет не их,
Но их текст – вдохновляет.
By tracing Heaven His footsteps may be found:
Behold! how awfully He walks the round!
God is abroad, and wondrous in His ways
The rise of empires, and their fall surveys.
К небу воздень свои очи!
Проследи и найдешь Всевышнего путь
Он – за гранью, но Он здесь и вокруг
По его мановенью восходят державы,
И падают вдруг.
Death in itself is nothing; but we fear
To be we know not what, we know not where.
Смерть - ничто сама по себе,
Но страшно осознать тебе,
Как стать ничем и нигде.