У камина.
В полутемной избе я сижу у камина,
И чуть слышно поленья в камине трещат,
Засыпая, уж вижу среди стонов и пенья,
Морды вьюги нахально в окошки глядят.
Я не в силах подняться, и уйти от него,
Тяжким грузом меня тот камин нагрузил,
Закрываются веки, и сквозь сон уже вижу,
Будто странник в полночной дороге застыл.
Завывает метель за продрогшим окном,
Словно стая волков за глубоким оврагом,
Шарит вьюга под крышей, ищет щели в мой дом,
Позабыв, что родилась в глубоком овраге.
Мгла, как ведьма набросилась из-за плетня,
Уж ей стало без дела, похоже, невмочь,
Позабавиться вволю решила она,
Заодно и метели в злодействе помочь.
Сговорясь, как и прежде с метелью-сестрою,
Они бросили обе все темные силы,
Чтобы небо закрыть, и луну победить,
Чтобы больше она никому не светила.
Чтобы странник во мгле не увидел низги,
Его помощи крик, растворяя, заглушили,
Завьюжив, перекрыли дороги, пути,
Снег и небо смешать в темноте поспешили.
Мне как будто бы кто подсказал в забытьи,
Что я должен кому-то во мраке светить,
Я невольно зажег аварийный фонарь,
И шагнул в никуда, чтобы тьму осветить.
Я стою, сохраняя дрожащий огонь,
Может быть, он кому-то сегодня поможет,
Путник встанет, увидев вдали маячок,
И надежду уже потерять он не может.
А в душе вновь тревога, голос волка опять,
Вот уж слышу обрывки – «по-о-о, по-о-ите!»
И еще, и еще раз, и все стихло опять –
Меня вьюга решила на жалость поймать.
С новой силою буря подняла горы снега,
Понесла, закружила и, ахая, бросила,
И опять горы нового, колкого снега,
Подняла до небес, развернула и сбросила.
С места стронулось все, и дома, и леса,
Волчий взгляд, как кинжал, и камин, чуть горящий,
Полутреск, полукрик, полувой за стеной,
Полужар ото лба, полустон нисходящий.
Я пытаюсь бежать – оторваться нет сил,
Я ищу, где же тот, чей я крик не расслышал,
Что есть мочи собрал –« О - го- го! - закричал»
И очнулся в поту, так ответ не услышав.
И не верится мне, что во сне это было,
Я пошел за калитку, чтоб сомненья решить,
Вот уж странно, поистине, что уж было, то было,
Я шагнул к фонарю, чтоб его погасить.
Стало тихо повсюду, вижу там, вижу здесь,
Синий дым из сугробов тихонько клубится,
Надо ж так охмелеть ей, куражиться ночь,
Напролет до утра, как шальной веселиться,
Что от крыш лишь остались трубы чернеть,
Ни кустов, ни домов, ничего не видать,
Показала свой нрав и уснула в сугробах,
И ступила на божий свет - благодать.
Я взглянул на природу другими глазами,
Столько было уж в ней роковой красоты,
В белом бисере все, и природа укрылась,
Примиренная саваном – в знак доброты.