Рубайят
Как радуемся мы, увидев почтальона,
Торопимся навстречу с резвостью влюблённых!
Но, почту прочитав, не радостью горю,
А наполняется душа тоской зелёной.
Читаю я строку, другую, пол-листа –
Молчу: прихлынула к лицу волна стыда.
К концу пылало от стыда всё остальное:
В письме на крыльях радости пришла беда.
Что ни строка, то перевертышей гримаса.
В статье их – россыпь, ископаемая масса.
Да-а… Автор обскакал тут самого Дюма:
Тут клюква преразвесистого класса.
В руках корёжилась, в огне плыла страница.
Не потушить бы – с ней сгореть поторопиться.
А может, взять мне пистолет или кинжал…
Зарезал Хихильков, а мне бы... застрелиться.
Часто получаю вопрос по поводу этих стихов, поэтому поясняю. Автор газетной статьи, об изданной книге, названия фирм, которые помогали её издать, превратил в названия произведений. Получилось и смешно, и грустно.