Югор.
В деревушке таёжной, на Конде-реке,
Там, где летние ночи мгновенья короче,
Не светло, ни темно, просто белые ночи,
Я услышал рассказ об одном мужичке.
А вернее о сыне того мужичка,
Что такой же, как все, ну почти, это точно,
Если кто-то в рассказ мой поверит не очень,
То за правду ручается Конда-река.
Но начну по порядку: был лёгкий туман,
Мужичок этот, Петрч, пошёл на охоту,
У добытчика это и жизнь, и работа,
Он и был здесь как дома – знакомый урман.
Толи белку добыть притуплённой стрелою,
Толи где-то в рябиннике снять глухаря,
Он с мальства не обучен разгуливать зря,
Да и рано ещё помышлять о покое.
Между тем, на тропе, что, но нынче торит,
Что-то странное в утренней дымке мелькает,
Он такого не видел, названья не знает,
Не привычный для глаз, удивительный вид.
Чуть повыше аршина, ни кочка, не пень,
В одеянии дивном из перьев и листьев,
С бородой, от росы, словно речка искристой,
Старичок, не дающий на солнышке тень.
Мог бы кто-то другой с перепугу сомлеть,
Но не Петрч, ведь он-то охотник бывалый,
И ему, от чудес, любопытнее стало,
Подошёл к старичку, чтоб его рассмотреть.
А дедок этот, явно, хотел убежать,
Борода не пустила, опутала ноги,
Он споткнулся, упал, словно куль на дороге,
Повозился, да так и остался лежать.
Заберу-ка с собой, может, где и сгодится,
Так подумал охотник, достал свой мешок,
Сунул деда туда и домой поволок,
То-то будут соседи на чудо дивиться.
Петрч запер в чулане свой странный припас,
И жене наказал, чтобы строго следила,
О находке с соседками зря не судила,
Буду всех собирать, на вечерний показ,
А сынишка, Югор, между тем, во дворе,
Метко стрелы пускает из детского лука,
Есть у манси такая простая наука,
Обучаться полезному даже в игре.
И случайно стрела залетела в окно,
Что в чулане под самою крышей пробито,
Для просушки оно было чуть приоткрыто,
Старичку сквозь него не пролезть всё равно.
-Ты мне стрелку подай - тихо просит малец,
Он растерян и, даже, напуган немного,
Приближаться к чулану не велено строго,
То-то будет ругаться за это отец.
Старичок на Югора в окошко смотрел:
-Я, конечно, подам тебе эту игрушку,
Но меня, ты, малыш, хоть немного послушай,
Если нет никаких не исполненных дел.
Я давно уже стар и не мало пожил,
Нет в лесу для меня ни чудес, ни загадок,
Знаю птиц и зверей, знаю жизни порядок,
Потому, что давно этот край полюбил.
За моими плечами не годы, века,
А меня выставляют чудесной зверушкой,
Но малыш, ты себя, своё сердце послушай,
Неужели не жалко тебе старика.
Ты открыл бы чулан, чтобы выйти я мог,
Я не делаю зла и другим не желаю,
И тебя, не о многом, поверь, умоляю,
Лишь позволь мне шагнуть через этот порог.
Мальчик скинул засов, тихо скрипнула дверь,
На дорогу протянут кусок каравая,
Значит, всё-таки, доброе сердце бывает,
И ничто старичка не удержит теперь.
Только он не спешит, а торжественно строг:
-Если будет беда и навалится лихо,
Ты меня позови, про себя, тихо, тихо,
Я приду, помогу - и шагнул за порог.
И растаял как дым, словно не было вовсе,
А уже суета у домашних ворот,
Собирается шумной толпою народ,
Воротился отец, с ним зазванные гости.
Все желают чудес, но пустует чулан,
Ожидание, в лицах, насмешки сменяют,
Зол отец, потому, что уже понимает,
Что из редкости вышел обычный обман.
Он кричит на жену и ругается сильно,
А она не поймёт, как случилась беда,
Не ходила из дома совсем никуда,
И с надеждою смотрит на тихого сына.
И признался Югор, повинился при всех,
Это он отпустил старичка не простого,
Но ведь это признание, только лишь слово,
Гости даже не верят, и слышится смех.
Сына выгнал отец, от насмешек темнея,
Повелел десять лет белым светом ходить,
Самому научиться, как надобно жить,
Раз с роднёй, как положено, жить не умеет.
А сородичи, чтобы в пути не скучал,
Навязали ему хитреца и лентяя,
Его имя забыли, лисой обзывая,
Всех талантов за ним, только ел бы, да спал.
И ушли на бескрайний мансийский простор,
Два таких не похожих совсем друг на друга,
Но, отныне, так вышло, что скажем, два друга,
И об этом отдельный пойдёт разговор.
За студёной зимою приходит жара,
Но не долго продлится таёжное лето,
И опять белым снегом урманы одеты,
И деревья трещат на мороз по утрам.
Семь избушек-зимовий Югор возводил,
Лис ему помогал, где советом, где делом,
Если был он в охоте не очень умелым,
То чувалы он знал и прекрасно топил.
И не раз вечерами, в лучах камелька,
Он Югора просил рассказать, как сумеет,
Как поставить силок, как придумать затею,
Чтобы рыбою щедро делилась река.
Как огромный чулан, память Лиса была,
И друзей из беды много раз выручала,
Помнит всё, что услышит, что с кем-то бывало,
Это очень полезно в таёжных делах.
И за это Югор привязался к нему,
Говорил о рыбалке, приёмах охоты,
И хоть было на нём много больше работы,
Понимал, что в тайге не прожить одному.
Как бы ни были зимние ночи длины,
Им на смену являются белые ночи,
Вновь кузнечик в траве над рекою стрекочет,
Снова лето плывёт в тонкой лодке луны.
За прошедшие годы Югор много раз
Вспоминал старичка, если делалось худо,
Но себе говорил: - Сам удачу добуду-
А его позову, но ещё не сейчас.
Вышло скудное лето в знакомых лесах,
Мало рыбы в реке, нет ни птицы, ни дичи,
И какой бы ты ни был охотник отличный,
Только горсточку ягод добудешь в кустах.
Лис припомнил, вдали, у студёных морей,
Где за краем земли не скрывается солнце,
Очень много по тундре оленей пасётся
И несчётные выводки уток-гусей.
Каменистой грядой уходили они,
Ветер северный в лица прохладою веет,
Но надежды не хуже чем солнышко греют,
Шаг за шагом длиннее становятся дни.
Удивлялся Югор превысоким горам,
По дороге рыбачил, охотился много,
Ноги с детства привыкли к таёжным дорогам,
Да не просто привыкнуть к иным чудесам.
Там, меж скал, пролегли ледяные поля,
Здесь застывшая радуга в камне мерцает
И не спящее солнце на небе сверкает,
Чем ещё удивит их родная земля.
Наконец показалась морская вода,
Ветер волны тяжёлые к берегу гонит,
Опустили в холодные струи ладони,
Здесь привольно, а в тундре пасутся стада.
Но, увы, вдалеке, видно, чумы стоят,
Значит чьи-то олени, охоты не будет,
Им на встречу идут не знакомые люди
И зовут за собою усталых ребят.
Это ненцы, олени в их жизни важны,
Это пища и кров, и дорожная сила,
Сотни лет, бок о бок, с ними люди прожили,
И, со временем, стали друг другу нужны.
Но случилась беда, мор напал на стада,
Убегали от мора к холодному морю,
И оно не сумело избавить от горя,
Не бывало такого ещё никогда.
И в надежде, что манси умеют лечить,
Старики обратились к пришедшим из далей,
У добра не бывают чужими печали,
Только чем тут поможешь, чему научить?
Но ведь Лис не забыл до сих пор ни чего,
У Югора волшебная тайна хранится,
В нём опять пробудилась былая лисица,
Он, как лекаря, людям представил его.
Говорил, соберите упавших вчера
И живым не давайте совсем разбежаться,
А тогда, если будет товарищ стараться,
То избавит от мора ещё до утра.
Перепуган Югор, что там Лис говорит?
Только слово уже не воротишь обратно,
И хотя ничего пареньку не понятно,
Он всю ночь перед чёрным загоном сидит.
Видно время пришло призывать старичка,
Лишь подумал и, словно метель закружилась,
Непривычная взгляду фигурка явилась,
Не успели сорваться слова с языка.
-Что малыш загрустил и какая беда,
Ты немного подрос, это сразу заметно-
Так сказал старичок, улыбаясь приветно,
-Ну, зачем ты меня вызываешь сюда?
Всё Югор рассказал старичку в эту ночь,
Как прогнали из дома, про годы скитаний,
И про глупые, друга его, обещанья,
Попросил: - Помоги, если можешь помочь-
-Ты бы просто поспал – говорит старичок,
-Пусть уйдут из души все печали и тучи,
Потому, что всегда утро вечера лучше-
И послушно Югор у загона прилёг.
А наутро от радости гомон стоял,
Все олени здоровы и павшие встали,
И мальчишек, как самых родных привечали,
И на стойбище каждый к себе зазывал.
Загостились у ласковых ненцев они,
Было празднично всё, отступила забота
И, казалось, совсем уходить не охота,
Незаметно у радости катятся дни.
А когда вечерами, у дымных костров,
Собирались они, шла беседа по кругу,
Вдруг увидел Югор непривычного друга,
Оказалось, к такому он был не готов.
Лис, на лебеде, струны чуть-чуть поправлял,
И звучал его голос почти до рассвета,
Он был дивным рассказчиком, даже поэтом,
А Югор, как ни стыдно, об этом не знал.
Но когда-то приходит пора расставаться,
Был Югором заранее выбран маршрут,
Их каюры на лучших упряжках везут,
И опять наша пара уходит скитаться.
В зиму коми-народ повстречали они,
-Оставайтесь, зимуйте, а вскроются воды,
То на лодке, по обским просторам свободным,
Доберётесь до места за быстрые дни.
Нет в селе мужиков, кто по промыслам ходит,
Кто на пастбищах дальних олешек пасёт,
Старикам да детишкам не шибко везёт,
И Югор, как всегда, себе дело находит.
То по ближним урманам набьёт глухаря,
То затеет рыбалку и тоже для дела,
Просто любит удача, таких вот, умелых,
Получается, манси зимуют не зря.
Лису тоже нашлось, чем заняться зимой,
Ведь придуманы сказки совсем не от скуки,
В них народом заложена жизни наука
И поэтому он окружён детворой.
Старики не скрывают, довольны весьма,
Что хорошие гости у них проживают,
Кормят сытно, с любовью детей обучают,
Но когда-то кончается даже зима.
Только с зеленью первой беда проросла,
Стали падать коровы, что в зиму кормили,
В семьях их как родню берегли и любили,
И поэтому радость ушла из села.
И на плечи Югора, чужая печаль,
Снова тяжесть свою опустила как ношу,
И поэтому, сколь бы ты ни был хорошим,
Но не можешь помочь и от этого жаль.
И опять в хитреце пробудилась лиса,
Он велел собирать всех упавших бурёнок,
За селом, огорожены чёрным загоном,
Обещает, что друг сотворит чудеса.
Вновь растерян Югор, снова звать старичка?
Лишь подумал и, словно буран закружился,
Из бурана аршинный дедок появился,
С тёплым взглядом, как смотрит отец на сынка.
-Что за горе, малыш, от чего ты в печали,
Расскажи не тая, постараюсь помочь,
Есть у нас для беседы весенняя ночь,
Мы друг друга с тобой целый год не встречали.
Долго длилась беседа, о чём говорили,
Знает ветер да лес и наверно река,
Было парню о чём расспросить старичка,
Их сроднила земля, та, что оба любили.
А под утро поспать предложил старичок:
-Пусть уйдут из души все печали и тучи,
Потому, что всегда утро вечера лучше-
И послушно Югор у загона прилёг.
Разбудили его крики радости светлой,
Собирался, ему поклониться, народ,
Каждый что-то в подарок с собою несёт,
Старики, как у старшего, просят совета.
Улыбаются женщины, нежно, как мать,
Просят их задержаться ещё хоть немного,
Но уже непосед призывает дорога,
Время вышло, а значит пора уплывать.
Им навстречу река свои воды несёт,
На пути острова и большие протоки,
И по водной дороге каяк одинокий,
В неизвестные дали неспешно плывёт.
Как-то утром, сквозь редкий прозрачный туман,
Запах дыма донёсся, заметно движенье,
Значит, рядом находится чьё-то селенье,
Вот тропинка уводит в зелёный урман.
Стали к берегу, встретили ханты-народ,
Их в селение жить, погостить приглашают,
Листья жёлтые с тонких берёз облетают,
Значит, скоро, на речках появится лёд.
Отчего не пожить у хороших людей,
Их прошедшие годы давно научили,
Что одни они, словно медведи бродили,
Забывая, порой, о природе своей.
А в селенье, зимой, вечера хороши,
Здесь хозяйка урашницы вкусной поставит,
Если надо, то малицу где-то подправит,
У хозяина есть разговор для души.
Бесконечную зимнюю ночь коротать,
Что же может быть лучше приятной беседы,
Забывается время и мелкие беды,
Как начнёшь про хороших друзей вспоминать.
А рыбалка, охота, привычны давно,
Краток зимний денёк, бесконечны заботы,
По хозяйству, какая-то, выйдет работа
И, опять, до утра, непроглядно темно.
Снова Лис удивляет рассказом сельчан,
И Югору истории нравятся тоже,
Даже, кажется, словно не он это прожил,
А какой-то волшебный большой великан.
Вот опять до студёного моря идут,
Где бескрайняя тундра, не спящее солнце,
Вот луна, лёгкой лодкой, скользит за оконцем,
Это Лис и Югор, долгой Обью плывут.
Люди слушают молча, внимая словам,
Вечера чередой друг за другом проходят,
Каждый что-то своё в тех рассказах находит,
Улетая к далёким чужим берегам.
Но проходит зима и апрельские дни,
Наполняют бугры торопливым журчаньем,
Это значит, приходит пора расставанья,
Снова будут урманы и, снова одни.
Всё готово в дорогу, запасы, еда,
Заготовлены стрелы и снасти для рыбы,
И осталось сказать, лишь, прощайте, спасибо,
Но в селе, над рекой, затаилась беда.
Захворали детишки, как будто весна,
Пробуждаясь, их силы себе забирала,
И в глазах окружающих радость пропала,
Стало горько отцам, матерям не до сна.
Лис, хитрец, свою хитрость, отбросивши, прочь,
Поклонился Югору:- Спасай, если сможешь,
Ничего нет на свете детишек дороже,
А болезнь жестока, не выживут ночь.
Но Югор промолчал, что он мог обещать?
И в шалаш, над рекой, удалился под вечер,
Как расскажешь, что он не лечил и не лечит,
И захочет ли вновь старичок помогать.
Он ведь прожил в лесу, среди птиц и зверей,
От людей, кроме зла, ничего не встречая,
И, к тому же, возможно, он даже не знает,
Как помочь в этот раз, как поправить детей.
Лишь подумал Югор, полыхнула зарница
И раскатистый гром над рекой прозвучал,
Перед ним старичок необычный стоял,
Человечек аршинный, под перьями птицы.
- Что за грусть у тебя на лице в этот раз,
Ты взрослеешь, заботы с тобою взрослеют,
Если помощь нужна, помогу, чем сумею,
А пока, не спеша, начинай свой рассказ.
И поведал Югор о сомненьях своих,
Что бывает жестокость и злоба на свете,
Но страдать не должны из-за этого дети,
И, закончив рассказ, в ожиданье затих.
-Ты действительно вырос, стал много мудрей,
Но сумел сохранить своё сердце и душу,
Было больно и радостно всё это слушать,
А теперь не горюй, мы поправим детей.
Снова радость вернулась в лесное село,
Все об этом узнали ещё на рассвете,
Потому, что проснулись весёлыми дети
И на сердце от этого было тепло.
Благодарные люди к Югору идут,
Было много улыбок и счастья на лицах,
Их просили остаться, зачем торопиться,
Но таёжные тропы как прежде зовут.
И опять по урманам, вдоль Сосьвы - реки,
Но уже, показались, знакомые дали,
Здесь ребята, однажды, давно, зимовали,
А известные тропы просты и легки.
Нет, препятствия, тоже, встречались, порой,
Были вязкие топи и тёмные чащи,
Гнус-комар над болотами, тучей гудящей,
Но ведь это приятно, дорога домой.
Где ни встретят людей, им привет и почёт,
У народной молвы знать гагарочьи крылья,
Небыль плотно сплеталась с таинственной былью,
Так повсюду, наверно, устроен народ.
Вот и Конда, родные её берега,
Вышел срок, что отец для Югора назначил,
Мать встречает его и от радости плачет,
Вырос сын, он его воспитала тайга.
Уважение видно в глазах у родни,
Будет праздник в деревне сегодня под вечер,
Будет много вопросов и длинные речи,
Наконец-то домой возвратились они.
Вот такую историю Конда-река,
Сохраняет в народном поверье доныне,
Всё в ней правда, и место, и время, и имя,
А ведь годы прошли, что там годы, века.
У добра, бесконечною память бывает,
Если с детства остались любовь и мечты,
Если в сердце хватает на всех теплоты,
И, Югорским, не зря, этот край называют.
А Югор, как и прежде, живёт среди нас,
Помогая в беде человеку и зверю,
Потому, что в хорошее, хочется верить,
А, иначе, зачем этот долгий рассказ.
* * *