Острогрустные астры пестреют в руках,
Реют ветры ревнивого моря…
Всю лазорь безбережья припрячу в рукав
До февральски сырых разговоров.
Острогрустные астры на хрупкой груди
Сохранили прогорклую пряность
Херсонесской травы и романсов ундин,
Распевающих хриплым сопрано.
По поребрику рёбер пройти ещё раз,
Вдоль портьер и торшеров на Древней,
В доме розовом Строка кружащихся фраз,
Где играют фокстрот предвечерний,
Где гремит граммофон и обшарпана дверь,
До которой в сирень провожали.
Хочешь верь, однострунный мой, хочешь не верь—
Астры радость с тех пор растеряли.