Сергей Редков. Сборник стихотворений «Отзвуки слов»
1.Отзвуки слов
Зимнее утро
I
В моем окне –
гирлянды падших звезд:
кострищем, тлеющим в снегу,
мерцает город.
Его замерзший сон
рассветом вспорот,
встревожен шорохом
людских бетонных гнезд,
стреножен вьюгами,
морозами исколот,
перебинтован слякотью дорог,
окутан чарами
измученной котельной…
Такой вот
полусказочный мирок,
в котором люди и тепло
живут
отдельно.
II
Замерзли в часах обе стрелки.
Оконное зябнет стекло.
Ни шуба, ни баня, ни грелка,
Твое не заменят тепло.
Сердечко твое, как лампадка,
Мерцает во мраке ночей.
И греет меня – вот загадка! –
Не хуже полсотни печей.
Прошу тебя, только не гасни,
Как звездочка в небе, гори.
А утром – расскажет нам басни
Морозный румянец зари…
III
Звонкое солнце
слепит снежной крошкой.
Шагом хрустит хрупкий наст.
Поземь над полем
дрожит белой мошкой.
Скачет,
скользит по зиме дикой кошкой
лыжник – румян и вихраст.
Тонут в бездонных сугробах
мальчишки,
девочки – в шапочках с мехом.
Смяты тетрадки,
заброшены книжки:
дней беззаботных
шальные излишки
льются подстуженным смехом.
Воткнуты в шею
мороза колючки.
Стал ледяным бедный нос.
Вьюга –
замерзшей снегурочки внучка,
тянет ко мне
свои синие ручки.
Ух! Еле ноги унес!
Подземка
Мой быт – как вагончик метро,
Блуждающий в темном тоннеле.
Глаза мои в окна смотрели,
Но в окнах – земное нутро.
Бегут вдоль стены провода,
Сплетая лихие наветы.
А хочется видеть рассветы,
Озера, леса, города!
Но всюду – подземная ночь.
Лишь изредка, протуберанцем,
Врываются проблески станций,
И тьма разбегается прочь.
Те станции, что акварель:
Как праздник, сверкают в окошке
Плафонов цветные сережки.
Мелькнут и… обратно
в тоннель.
Марки
Материалом самым хрупким
Считал бумагу раньше я.
Крошил ее, как мясорубка,
Сжигал и резал, как швея.
Одни лишь марки я не трогал –
Цветную летопись времен.
Как много жизни в них! Как много
Свершений, праздников, имен!
Прошли года. Нет ни героев,
Ни достижений, ни страны.
Где те, кто будущее строил?
Где те, кто Родине верны?
Гадать не буду на ромашке,
Что тверже – щебень или карст:
Цветные липкие бумажки
Прочнее многих государств…
Триумф Лайки
О как же я – бездомная дворняжка, –
Возвысилась над всей своей родней!
Другие псы грызут говяжью ляжку,
А я – лечу в ракете над землей!
Я первое живущее создание,
Увидевшее сверху синий шар.
Какое счастье приобщиться к тайне!
От восхищенья нос бросает в жар!
Жива еще, но мне немного страшно –
Кончается в кабине кислород.
Не предусмотрен спуск, но то – не важно:
Лишь только бы наука шла вперед!
Гордость
Я бык, рожденный для корриды.
Умру под крики, дробь, восторги.
Но не держу на вас обиды,
Любители кровавых оргий.
Других быков судьба известна –
Плодить рогатый скот под тыщу.
А после – следовать в ту бездну,
Где переваривают пищу.
Играя мышцами атлета,
Под звуки боевого марша,
Всем докажу: я – не котлета,
И не говядина для фарша.
Враги мои слетелись роем.
Сомну их яростью природной.
Всегда есть шанс уйти героем,
А не начинкой бутербродной!
Мой час настал. Готовлюсь к бою.
Во взгляде ненависть алеет.
Мириться не хочу с судьбою,
Пускай вас больше, вы – сильнее…
Удар. Осталось мне упасть и
Залить арену кровью красной.
Я – гордый бык. Я – жертва страсти.
О, как же смерть моя прекрасна!
Луна
Луна на Землю с завистью смотрела.
Ей не понятно было, почему
Она всю жизнь светила, но не грела,
Качаясь в облаке, похожем на тюрьму?
И почему она пустынна и бесплодна,
Тогда как на Земле – цветут сады?
И сколько зим еще, волком голодным,
Должна глядеть на счастье с высоты?
А на Земле – весна! Не спится ночью.
Звучит в тиши гитарная струна…
Исчезнет все, цветущее так сочно –
Останется лишь грустная луна.
Забор
Мне кажется порою, что любовь
Становится похожа на забор:
Лишь только бросишь верх него свой взор,
Любимая сейчас же хмурит бровь.
Как будто счастье – это вечный бой,
Где верность превращается в острог,
Где приговор за пылкость слишком строг,
Где ревность застилает все собой.
Давай с тобой сбежим из этих стен!
Пора нам от стяжательств отдохнуть.
Любовь не суд, не каторга, но – путь:
В пути не обойтись без перемен.
Стихи и каша
Сказал мне как-то строгий литератор,
Читая мой лирический экспромт:
– Ты пишешь, парень,
слишком нудновато,
Неинтересно пишешь, не о том.
Кому сейчас нужны твои страдания,
Твое распухшее
от вечной боли «Я»?
Искусство – отражает Мироздание,
Рисует в душах формы бытия.
Пиши стихи, полезные отчизне!
Теперь не модно «be,
ore not to be».
Кричи о бедах современной жизни.
С плеча всю Правду-матушку руби.
Твой личный мир
весьма микроскопичен
В масштабах зарождения планет.
Твой писк любовный –
вовсе неприличен…
И что я мог сказать ему в ответ?
Душе моей восставшей
не прикажешь,
Она мой разум бедный
строчкой рвет.
Не ел я устриц, и пишу – о каше,
В ней тоже вдохновение живет.
Не спорю, тем поэзия сильнее,
Чем ярче,
интересней жизни путь.
Ведь гению с вершины гор виднее
Раздоров наших вязенькая муть.
С блокнотом гений странствует
по свету.
Он мир страстей собою испытал.
Его стихи – подобны искрам света,
Что Прометей за жизнь свою отдал.
А я что вижу в жизни
многократно?
Что лирою своей могу воспеть?
Дорогу до работы и обратно?
Строений серых каменную клеть?
Одна отрада – даль полей в окошке,
Горящий в пыльных сумерках ночник,
Подруга,
что свернулась рядом кошкой,
Бокал вина и стопка мятых книг.
Но все же долг поэзии отдам я,
Свой путь среди забвения ища:
Не буду громыхать о Мирозданье,
А стану петь о близких всем
вещах.
Изображу кусочек жизни нашей,
Стреляя буквой в лист,
как пулемет.
Я сочиню высокий стих о каше.
Кто сможет – аллегорию поймет.
––––––––––––––
В полях под небесами зрела гречка
И мнила чем-то важным и большим.
А люди в доме растопили печку –
Повис над крышей коромыслом дым.
Крестьянская семья ждала обеда,
А гречке молодой хотелось жить.
Но мудрый ветер тайну ей поведал,
Что долг ее – малюток накормить.
Смирилась гречка, с полем попрощалась,
Ступая на алтарь своей судьбы…
А дети в доме кашей восхищались
Из гречневой разваристой крупы.
Риторический вопрос
Нужны ли нам стихи, когда весна
Дарует океан любви без дна?
Когда к плечу – любимое плечо,
Когда от поцелуев – горячо,
Когда цветущей жизни каждый миг
Поинтересней будет всяких книг,
И впечатлений – полная казна…
Зачем стихи, когда в душе – весна?
Нечто весеннее
Есть женщины, словно цветы.
Пусть кажется – мало в них толку:
Не любят стоять у плиты,
Грибов не кидают в кошелку,
Не могут заштопать носок,
И пыли боятся коснуться,
Не выжмут из ягоды сок,
Не вымоют чашки и блюдца…
Но всё же прекрасны они
В своей бесполезности тонкой –
От холода шубка хранит,
Заботы проходят сторонкой;
Мальчишки же – смотрят им вслед
И бьются за них на татами,
В кино покупают билет,
Мечтают, страдают годами.
А кто-то, вздыхая в ночи,
Напишет в тетрадке стихи «Ей»,
А после – как лев зарычит,
И вступит в борьбу со стихией:
Тайфун и пожар победит,
Спасет города от цунами,
Возлюбленной ради взлетит
На Марс и поднимет там знамя…
Влюбленный не жаждет грехов,
Не сделает ближнему гадость.
Поверьте, от женщин-цветов
Одна только польза и радость.
Ответ очаровательной Кати
на стихотворение «Нечто весеннее»
Если только цветок разбудить,
Он проснется, потянется к свету,
Чтобы жизнь свою вдруг изменить
И попутно – всю нашу планету.
Вот тогда для НЕГО одного
Мир раскрасит весь радугой щедро,
Лишь она совершит колдовство,
Очень тонко ….почти незаметно.
Дверцы в сердце
Зачем человеку сердце?
– Для счастья, – ответите вы.
Играет за призрачной дверцей
Оно свое дивное скерцо,
Трепещет, как нерв тетивы,
И дарит букет сновидений,
Где царствует мир наслаждений.
А что, если боль постучится
В те дверцы, где счастье живет?
Заноет тоской под ключицей,
Завоет голодной волчицей,
Изменой ударит в живот
И хитрой лисой станет виться…
Как сердцу от зла защититься?
Есть способ простой и надежный,
Осмелюсь его изложить:
Все чувства, как меч, спрячем в ножны
И бросим в пыли придорожной…
Вот только зачем дальше жить?
Избавимся мы от похмелий,
Да с ними уйдет и веселье.
А есть и другая крайность –
Открыться душою страстям:
Лелея свою неприкаиность,
Взрывать силой воли реальность,
Буянить и спать на гвоздях.
И если сумеем не спиться,
Сердечко в борьбе закалится.
Но как бы ты чувства не прятал,
И как бы не мучил себя,
Терпеть и на солнце пятна,
И праздников грохот изрядный
Умей. Справедливость любя,
Закрой перед подлостью дверцы,
И мудрость придет в твое сердце.
Пегас и поезд
Когда поэт, от славы опьяневший,
С высот заоблачных на общество глядит,
Ему мерещится кабанчик ожиревший:
– Толпа презренная! – такой поэт твердит.
Себя же, отойдя от масс отсталых,
В материях высоких ищет он,
С надменного не видя пьедестала,
Ни чью-то боль, ни жалобу, ни стон.
Наезднику крылатого Пегаса
Я посоветовал бы нос не задирать,
А съездить на вокзал, узнать, где касса,
Увидеть очередь и место в ней занять;
Купить билет, взвалить рюкзак на плечи,
Взять в руки удочки и двигать на перрон;
Услышать не хорей, а просторечие,
Садясь в заполненный «толпой» вагон;
Раскрыть глаза пушистые пошире,
Купить белье, с трудом на полку влезть,
И наконец понять, что в нашем мире
«ТОЛПЫ» не существует – «ЛЮДИ» есть.
Вот мать с ребенком чутко задремала,
А вот матрос, высокий, как флагшток;
Шахтер с Кузбасса, рыболов с Ямала.
Не до стихов твоих им? Ну и что?
А ты не знал, что есть дела важнее,
Чем слушать поэтическую речь?
Когда завязнут все в стихах по шею,
Кто будет строить, сеять, булки печь?
Поэзия – не средство возвышения
Над «бренным» миром, что «погряз» в трудах.
Она – источник счастья в дни лишений,
Маяк на море и приют в горах.
Но ты поешь лишь о себе по весям.
На сердце грим, как в цирке Шапито.
Поэтому, хоть соловьем залейся,
Стихи твои не слушает никто.
Пегас от скуки приуныл в сторонке.
Парнас в снегах забвения лежит.
В плацкартах нет возвышенности тонкой,
Зато есть жизнь – без масок и без лжи.
Зато есть лица, мысли, жесты, взгляды,
Дорога, песни, долгий разговор;
Попутчицы, воркующие рядом.
Еще есть куры, сало и… кагор!
Потом есть утро и восход румяный,
И поплавок на зеркале реки,
И блеск росы, и запах сена пряный,
И тишина
в предчувствии строки…
Вокзал
Порою жизнь похожа на вокзал:
Сидишь и ждешь, когда придет твой поезд.
Но голос из динамика сказал,
Что хоть в желании своем я и напорист,
Да видимо, когда-то опоздал
Сесть в тот вагон, где сна и яви помесь
Чудесной сказкой радует глаза
И дарит право жить, не беспокоясь,
В той стороне, где не страшна гроза,
Где позабыта и печаль, и горесть,
Где серебрится на траве роса,
Где виноградная цветет лоза,
Где я любить смогу, не пряча совесть…
Не про меня теперь вся эта повесть.
Я опоздал, и жизнь моя – вокзал.
В ночном поезде
Мчится поезд быстрой птицей
Вдоль ночных полей.
Будь любезна, проводница,
Чаю мне налей.
Не могу заснуть я ночью,
Хоть душой и чист.
Сон мой нервный
рвет на клочья
Чей-то храп и свист.
Фонари на полустанках
Свой наносят вред:
Мне по векам, как по ранкам,
Бьет слепящий свет.
Злые тени корчат рожи,
Дождик моросит.
Положение лишь может
Разговор спасти.
Но не станет проводница
Слушать мой рассказ.
– Что вам надо?! – возмутится, –
Я не знаю вас.
Недоверие родится
К внешности моей.
Ты не бойся, проводница,
Просто чай налей.
По ступенькам мокрых станций
Я продолжу путь.
И под утро, может статься,
Все ж смогу уснуть.
***
Есть что-то неизбежное, как время,
В колесном перестуке поездов,
В ритмичном беге рек и городов,
В мерцании звезды, что в небе дремлет,
В змеином танце гибких проводов
На фоне отцветающих садов
И в прелести зардевшихся закатов…
С поездкой в поезде сравнил я жизнь когда-то,
В них общие черты посмел найти:
Лежишь на полке, а вагон – летит,
В окне мелькают люди, встречи, даты
И кажется, что нет конца пути,
Покуда слышен стук колес в груди.
Вечер над озером
Окно – экран.
Я вижу в нем закат:
Священной кровью из небесных ран
На землю солнце льется свысока,
Роняя в воду свой блестящий шар.
Заря – пожар!
Горит вода.
Не озеро – рубин, –
В оправе медных берегов рябит,
И облаков седая борода
Восторженным румянцем заиграла…
А жизнь – на день короче стала.
Осеннее
Художница-осень рисует
Последний денечек пригожий:
Смешав позолоту и сурик,
Своим вдохновеньем тревожит
Деревья на фоне лазури,
Чьи ветви с пожарами схожи.
Искрится до самых небес
Листвой полыхающий лес.
Не верит он в скорую зиму,
В морозный капкан снежных кружев.
Не верит, что ветром сносимый,
Пейзаж этот будет разрушен:
Поэтому – невыразима
Палитра, что осени служит.
Поэтому красится лес,
Искрится листвой до небес.
Идальго из Ламанчи
Сражается с мельницей,
смелости полон,
Идальго Кихот из Ламанчи.
Врагов своих мнимых
уводит он в полон,
Но призрак победы обманчив.
Спасал ты любовь,
не взирая на раны.
В награду же – смех и презрение.
Вот так в сердце рыцаря
гостем незваным
Однажды приходит прозрение.
Та правда порою
бывает сильнее
Удара копейного древка:
Вся жизнь – это вымысел,
а Дульсинея –
Простая дворовая девка.
Хромой Росинант
еле тащит копыта,
Заснул под кустом Санчо Панса.
И бьется по ребрам
железным корытом
Помятый, заржавленный панцирь.
Не будет теперь
ни сражений, ни славы,
Ни страсти, ни боли, ни песен…
Да только без этой
безумной оправы
Ты вряд ли кому интересен.
Слова
Рисует мне память простые слова:
Калитка, дорога вдоль поля, трава,
Желток одуванчика в бездне зрачка,
Цветок белой бабочки в сетке сачка,
Прыжок в теплый дождь –
без калош и рубах,
Восторг земляники на детских губах,
Упругость удилища, вспышка блесны,
Далекое солнце далекой весны…
Как счастье и сон – этих образов суть,
Мы с них начинали свой жизненный путь.
Но глупое детство уходит от нас,
И мы пополняем словарный запас:
Учеба, работа, карьера, жена,
Тетрадка стихов, что в ночи сожжена,
Налог, индексация, взнос, профсоюз,
Простуда, ангина, люмбаго и флюс,
Постель, коридор, два зажима, пинцет,
И самое страшное слово в конце.
Затем тишина…
Но однажды войдет
Бродяга в твой дом опустевший. Найдет
Листок обгоревший и в строчках слова:
Калитка, дорога вдоль поля, трава,
Желток одуванчика в бездне зрачка,
Цветок белой бабочки в сетке сачка,
Березовой рощи зеленый доспех
И вечный, из детства прозрачного, смех…
Метафизика мумий
В Эрмитаже покоится мумия –
Почерневший кусок человечины.
Кто-то видит в ней плоть изувеченную,
Я же вижу – пустыню в ночь лунную.
Вижу звезды над крышами низкими,
Над садами, жилищами ветхими –
Золотыми мерцают монетками
Над дворцами и над обелисками.
Просочившись песком сквозь столетия,
Слышу пение флейты над храмами,
Где жрецы натирают бальзамами
Мою душу, готовя к бессмертию.
Вдоль пространства, дорогами млечными,
Я лечу над морями и странами
И дивлюсь озарению странному:
Хоть с бинтами, но всё же мы – вечные!
Предостережение
Убиенным классикам
Поэты! не пишите о дуэли.
Ни о страстях – в них тонет голова.
Зачем о смерти так беспечно пели?
Теперь лежите с глупой пулей в теле –
Как правило, сбываются слова.
Вы напишите лучше о красотах
Родных полей. О трелях соловья.
О том,
как вкусен мед в пчелиных сотах;
О том,
в каких душа парит высотах;
О том, что мир – огромная семья.
Зачем лелеять страсти роковые?
И так вокруг руины да кресты,
Уныние, обиды вековые.
Пусть сбудутся пророчества иные –
Словами светлыми
заполните листы.
Сбылись мечты!
Земля поет, ликует.
Кружись от счастья, голова, кружись!
Пусть ветер злой, как в парус,
в нас не дует…
И ничего нас больше не взволнует…
Лишь только стих –
ценою в чью-то жизнь.
После вдохновения
Следами птичьими по снегу
Танцуют буквы на бумаге.
Ныряя в творчество с разбега,
Слова вздымаю, словно флаги.
Рисую счастье глубже неба
Не кисточкой – порывом страстным.
И раздаю, насущней хлеба,
Картинки сердца людям разным.
Взлетела песня до орбиты.
А вдохновение – уплыло.
Теперь лежу пустой, разбитый
И думаю: «Что это было?»
2. Занимательная бытопись
О пользе бани
Жизнь, что зебра – вся в полоску:
Черный – бездна, белый – рай.
То прибавит будням лоска,
То толкнет на самый край.
Ждешь на завтра день пригожий,
А случается гроза;
Только сел в свой «Запорожец» –
Полетели тормоза.
Утром – прыгаем от счастья,
Вечером – желаем выть.
Все сменилось в одночасье!
Что же делать? Как же быть?
Если хочешь отрешиться
От житейской суеты,
Должен в бане ты закрыться –
В царстве пара и воды.
Там, как в жизни: чуть пригреет,
Сразу же бросает в лед.
То душа от зноя млеет,
То ее морозцем бьет.
От такой вот процедуры
Хворь сползает, как кора.
Лучше банок и микстуры
Исцелит тебя жара.
Веник с кожи выбьет искры,
Капли пота, что хрусталь!
Зазвенит спина, вся в брызгах,
Закалится дух, как сталь.
Пусть судьба, как поле брани,
Чистый дух – не сокрушить!
Люди, приходите в баню,
С «легким паром» легче жить.
Диван
Чем дольше я живу в своей каморке,
Тем больше размышляю о морях:
Себя я вижу канониром зорким
На легендарном крейсере «Варяг»,
Полярником, Челюскинцем замерзшим,
Что жил во льдах и славу отыскал,
Чей закаленный дух алмаза тверже,
Несокрушимей айсбергов и скал.
Помимо сложных путешествий водных,
Себя я вижу с рюкзаком в лесу:
Искателем, певцом красот природных,
Охотником на волка и лису;
Ковбоем с раскаленным пистолетом,
Индейцем с разукрашенным лицом,
Агентом, что способен сигаретой
Расправиться с коварным подлецом;
Как Робин Гуд, стреляю я из лука,
Как Дон Кихот, бросаюсь на людей.
А ночью контрабандой промышляю,
С утра герой, но вечером – злодей;
Гуляю по пустыне и саванне,
В портах всех стран бросаю якоря…
Но чаще – я валяюсь на диване,
Мечтая о бушующих морях.
Пускай за горизонтом мир прекрасней!
Останусь я при мнении своем,
Что на диване, все же, безопасней
Преодолеть и лес, и водоем.
Прогулка по Онежскому озеру
на ладье викингов
Дмитрию Горелову, поэту,
любителю истории севера
Паруса – лепестки над водой,
Корпус лодки – стручок, мы – горох…
Нет! Мы – войны! И каждый – герой!
Нас ведет скандинавский бог.
Нам бы в руки топор да мечи,
А на буйную голову – шлем,
Мы б согнули врагов в калачи,
Мы удачу забрали бы в плен.
Пробуждает крутая волна
В сердце храбрость далеких времен.
Для мужчины призванье – война:
Дарит славу, богатство и жен…
Помечтали – и хватит. Домой.
Ждет нас берег, спокоен и чист.
Каждый снова – не смелый герой,
А бухгалтер, маляр, тракторист.
Дома ждет и жена, и суп.
Если хочешь стрелять – топай в тир.
Кто мечтает о бури – тот глуп!
Для мужчины призвание – мир.
Оптимист. Пессимист. Девушка
Оптимист:
Если посмотреть весной на солнце
Сквозь хрустальный ледопад сосулек,
Блеск твоей любви увидеть можно
И согреться под лучами счастья.
Если же на небе злые тучи
Омрачить посмеют праздник вешний,
Вспомню твою светлую улыбку
И взлечу на крыльях песни к звездам.
Ослеплен твоей красой небесной,
Ослеплен звенящим взрывом страсти,
Ослеплен, продам тебе я душу
И верну заветный Рай… на время.
Пессимист:
Если посмотреть весной на солнце
Сквозь хрустальный ледопад сосулек,
Блеск твоей любви увидеть можно
И ослепнуть… А оно мне надо?
Лучше прыгну в батискаф бутылки,
Погружусь в пучину пьяной ночи;
Но и здесь ты. Блеск твоей помады
Ослепит меня похлеще солнца.
Ослеплен твоей красой небесной,
Ослеплен твоею дьявольской улыбкой,
Ослеплен, продам тебе я душу
И прозрею… где-то через год.
Девушка:
Если посмотреть весной на солнце
Сквозь хрустальный ледопад сосулек,
Мысли лезут: «Сбейте, ведь убьет же!»
Не осталось мужиков нормальных.
Ах, зачем мне оптимист безумный!
Ах, зачем мне пессимист унылый!
Не нужны мне ваши дифирамбы,
Лучше дом постройте мне просторный.
Эй, куда вы, парни?! Разбежались,
Позабыв любовь, весну, сосульки…
Да, словами дома не построишь,
Буковками счастье не прокормишь.
Из жизни грибов
Лисичка:
Не рыбка и не птичка:
Я – хитрая лисичка.
Сплетя следы косичкой,
Сбегу от грибника.
Пускай теперь поищет,
По зарослям порыщет –
Я не хочу стать пищей!
Сбегу наверняка.
Укроюсь я под ветхой
Иглистой хвойной веткой
И паутинок сеткой
Укутаюсь как в шаль.
Но, несмотря на ямы,
Грибник, такой упрямый,
Ко мне шагает прямо –
Нашел меня. Как жаль!
Бежит-бежит дорожка,
А я – сижу в лукошке,
Опятам строю рожки
И весело смеюсь.
Болтая рыжей ножкой,
Не испугаюсь ложки –
С приправой и картошкой
Я хорошо смотрюсь.
Белый гриб:
Весь в белом с головы до пят!
Среди грибов – аристократ.
Лисичек, рыжиков, опят
Я благородней во сто крат!
Самолюбив, как сам король.
Как падишах – капризный;
Почетную играю роль
В истории отчизны.
Я нужен всем – и там и тут
Меня по магазинам возят,
Затем на праздники зовут
И на застолья просят.
Здоров, красив и знаменит.
И счастлив, как ни странно –
Ведь слава обо мне звенит
Во всех культурных странах.
Париж, Брюссель и Будапешт
Меня желают рьяно;
Лечу в гастроли за рубеж
Я в баночке стеклянной.
Любим и нужен в мире я,
И труд мой не напрасен:
Пусть знает каждая семья,
Что Белый гриб – прекрасен!
Маслята:
Свернулись как котята,
Под елочкой маслята.
Сюсюкаться не стану!
Сейчас я их достану.
Схвачу за шляпку нежно,
А после съем, конечно.
Но что это, ребята?!
Скользят в руке маслята.
И как я ни стараюсь,
Напрасно только маюсь.
Ни с чем остался. Жаль.
А вот вам и мораль:
Хоть и звучит не лестно,
Но скользким быть полезно.
Гордыня – ерунда!
Особенно тогда,
Когда опасность рядом
Грозит смертельным ядом.
Волнушка:
Волнуется волнушка:
Мол, спички – не игрушка!
А вдруг искра?
А вдруг пожар?
А вдруг, какое бедствие?
Огня пугаюсь с детства я.
А у моей волнушки
Имеются подружки,
И все они волнуются:
А вдруг вулкан?
А вдруг тайфун?
А вдруг стрельба на улице
Сейчас организуется?
А у подруг волнушки,
Детей полна кадушка:
Хотят гулять.
Хотят играть.
Хотят ногами дрыгать,
И через горы прыгать.
Но мудрые волнушки,
Детей пугают пушкой:
А вдруг взорвут?
А вдруг убьют?
А вдруг собьет трамвай?
Сиди, не вылезай!
Ах, милые волнушки,
Зачем дрожите впрок?
Мы все живем в ловушке,
И неминуем рок.
Не убежим.
Не улетим.
Не спрячемся в тростник:
Придет и срежет нас Грибник,
Когда наступит срок.
3.Черновик
Глобальный эгоизм
Те годы канули во мгле,
Когда страна – одна семья.
Теперь гуляет по Земле
Огромное такое «Я».
В трудах не тратя силы зря,
Купаясь в море всяких благ,
Такое толстенькое «Я»
Над всем живым поднимет флаг.
Упрется боком в горизонт,
Уткнется в небо головой,
Юристов выставив во фронт,
С другими «Я» завяжет бой.
Принципиально доведет
Любую тяжбу до сумы…
А где-то в поле запоет
Забытое такое «Мы».
Сны о девяностых
Мой самый страшный сон
приходит явью,
Где царствуют пороки
всех сортов,
Где вместо вечного «люблю» –
чужое «love you»
Звучит насмешкой
из преступных ртов.
Где душу
променяли на «свободу»,
На «счастье» продавать себя
и всех,
На разрешение лить слезы,
словно воду,
На гибель совести
под чей-то сытый смех.
На вечный бой
за тепленькое место,
За честь палатками застроить
каждый двор,
Где каждый день –
скандальные аресты:
Да только вора
не посадит свой же вор –
Его живот, как студень,
вздрогнет рябью…
А над страной летят,
летят гробы
В том страшном сне,
который дышит явью,
В котором все мы –
жалкие рабы.
Империя Добра
Творят добро на всей планете
Ребята в касках, с автоматом.
А вдруг у вас не мирный атом?
Сейчас наш крейсер к вам приедет!
А вдруг свободы где лишают
И нарушают право граждан?
Отправим танки в город каждый!
У нас ведь армия – большая.
А вдруг тиран, достойный мести,
Таится в доме вашем мышью?
Спецназ мы высадим на крышу!
Взорвем ваш дом с тираном вместе!
Спасают день и ночь планету
Солдаты силой автомата…
От вас спасти бы Землю надо,
Пока еще есть право вето!
На смерть Каддафи
1
Сегодня
развлечение политика –
смотреть на мир
сквозь линзы «безпилотника»,
и с безучастностью
озлобленного плотника,
строгать гробы
в подарок матерям.
А если раздается
где-то критика,
политик скажет:
"Я не убивал –
летающий объект
в людей стрелял.
Да и не люди то –
враждебный материал".
2
Народ в песках
тирана завалил...
Политик же
спокойно ест креветки.
И руки
не запачканы в крови,
и совесть
белоснежнее салфетки.
Глобализация
1
Такая ситуация:
Пришла глобализация.
Исконный быт – забыт.
2
Стоит избушка древняя,
В ней пелась колыбельная...
Теперь гремит «Рамштайн».
3
Доверие безбрежное
Скрепляло семьи прежние...
Теперь в чести «Контракт».
4
Под соснами плечистыми
Бежала речка быстрая...
Теперь здесь льется «Спрайт».
5
Себе мы очень нравимся,
Когда «Биг-маком» травимся.
Да здравствует «Фаст-фуд»!
6
Так и вкушаю, братцы, я
Плоды глобализации –
Уже по горло сыт.
***
Когда я смотрю на лица
Людей, выходящих из храма,
То в них нахожу профиль Бога,
Нашедшего дом среди плоти.
Но лица спешат углубиться
Как в омут, в житейские драмы
И с вечной, голодной тревогой
Ползут догорать на работе.
А в сердце надежда искриться,
Что поздно мы все или рано
Обратно вернемся к порогу,
Где помнит душа о полете...
Столичные вокзалы
Я ныряю в потоки людей,
Меня сносит течением судеб:
Не поймешь здесь – кто свят,
кто злодей,
Кто грешит, кто карает, кто судит.
Брызги смеха над омутом глаз
И бессмысленных фраз водопады.
Кто-то счастье здесь встретит не раз,
А кому-то здесь будут не рады.
Накрывают меня с головой
Беспощадные волны разлуки:
Кто-то дом покидает свой,
Кто-то жмет на прощание руки…
Я теряю запасы монет,
Я травлюсь в дорогущих буфетах,
Продолжая гулять по стране
В элегантных плацкартных каретах.
Кто-то едет за солью морей,
За ракушкой и бронзой загара.
Я же прыгаю в море людей
И купаюсь в их судьбах задаром.
На севере
Милый русский север,
Низкие леса.
Злых ветров пропеллер
Сносит в небеса.
Рвет рыбачьи сети
И звенит в ушах.
Чем свирепей ветер,
Тем добрей душа.
Научила вьюга
Северный народ:
Если бросишь друга,
Он в снегах умрет.
И с тех пор помору
Буря не страшна.
Не «златые горы» –
Честь ему важна.
4. кандидатский минимум
(миниатюры)
Афоризмы
Новое – это хорошо забытое старое.
Старое – это хорошо надоевшее новое.
***
Поэзия – это одно из доказательств существования души.
***
Мужчина без жены – что корабль без якоря:
Свободен, как ветер,
А причалить – негде.
Одностишия
Прекрасен Рафаэль! Но бутерброд вкуснее…
***
Гражданка, взвесьте мне грамм триста счастья…
***
Летают парами влюбленные слоны…
***
Спокойней жить, когда все зеркала разбиты…
***
Как тяжело любить, когда ты не банкир!
Провинциальная трагедия в семи двустишиях
Действующие лица:
Поэт (гениален)
Жена (сварлива)
Чернь, толпа (совсем не понимают гения)
I
Терзают вдохновения
Непризнанного гения.
II
На дне воображения
Цветут его творения.
III
Уж ночь легла на крыши,
А он все пишет, пишет.
IV
Заря в затылок дышит;
Ее не видит – пишет.
V
Душа все выше, выше…
Но чернь творца не слышит.
VI
Жена ворчит несмело:
«Займись-ка лучше делом».
VII
Прогнал жену пиит.
Теперь с бумагой спит.
конец
Катрен
Соловей задорный
Плачет у ларька...
Счастье – иллюзорно,
Истина – горька.
***
Снежинки, как души,
Над крышей висят…
Судьбу нашу рушит
Несбывшееся.
Но верует сердце
Надежде и снам –
Откроет нам дверцы,
Как прежде, весна…
Опять Дарвин!
Чем чаще смотришь в зеркало, тем больше веришь Дарвину...
КВН, 1994г.
Мир соблазнов привлекает
Нас порою.
Нам теперь дороже Рая –
Хлеб с икрою.
Не спасет ни крест, ни книжка…
Всем известно:
Победить в себе мартышку
Бесполезно!
Жизнь
Мне восемь лет, а за окном – весна.
Каникулы синичка принесла.
Весь день гулять!
Ведь вечер так не скоро…