Пусть она – деревенщина,
пусть в ней что-то не так –
он любил эту женщину,
их сердца бились в такт.
Он ценил её преданность
и заботливость рук,
и стыдливую сдержанность
небалованных губ.
И её бескорыстие,
и её новизну,
и души её искренней
золотую струну.
Он любил её волосы
и божественный стан,
и зовущего голоса
вожделенный дурман.
С негасимою жаждою –
жерновами молоть! –
он ласкал её жадную –
благодарную плоть.
В кружевах её ауры
отдыхал он душой –
не рабыни Изауры,
а Жар-птицы живой.