Как истины мерцающие остриё,
капустница порхает в парке
читаемая многими, любима мной.
Течет людская масса на рассвете
по непроснувшейся планете.
Наполнен парк людьми.
У каждого восьмого
лицо - отполированный нефрит.
Непроницаемы другие лица,
словно знают "нечто, о чем не говорят",
На всякий случай. Чтоб не ошибиться.
Но что-то проявляется в усталые мгновенья
так горько,как глоток гадючьего глинтвейна
с долгим послевкусьем чешуи.
Спят карпы, плавая в пруду, средь тишины.
Живой пример для тех, чей лозунг:
"Вечное движенье!"
2
Полдень. На сером ветре моря высоко
над массой велосипедистов, застывших в штиле,
полощется белье.
Да обратите вы вниманье на боковые улиц лабиринты!
Вокруг иероглифы. Я ими полонен, не в состоянии понять.
Я - совершенная невежда.
Но заплатил за все и мог бы это доказать,
квитанции имея и билеты.
Так много их, что стал похож на старый дуб
с сухой листвой, которая повисла и не хочет опадать.
Они шуршат под дуновеньем ветра.
3
На рассвете топот массы человечьей на планете.
Мы все на улице в заторе, как на борту большого корабля.
Куда плывем? На всех ли хватит чая?
Попав на борт, себя счастливыми считаем.
За тыщу лет до клаустрафобии рожденья дня.
Над каждым, кто проходит здесь
то мимо пролетая, соединяясь, обгоняя,
колеблется в движении крест.
И некто к нам подкрался за спиною,
закрыв глаза нам, шепчет:
"Угадай, кто это?"
Мы выглядим счастливыми в сиянии света,
не ведая о том, что истекаем кровью.
03.03.2012