Зажатый между негром и арабкой,
я в «Боинге» склонился над тетрадкой
с кириллицыным знаком на челе,
прошедшим сквозь таможни и заставы,
невидимым для лётного состава,
но жгущим, как жаровня на угле.
Мне нравится в ночи сродни Пегасу
над тучами парить и с каждым часом
всё выше возноситься над землёй,
которая порядком надоела,
поскольку проза жизни то и дело
сбивает с рифмы и грозит сумой.
Друзья мои, погрязнувшие в быте,
друг друга этой прозой не губите.
Что толку в нерифмованных словах?
Поэт промолвил: «Света... больше света...»,
а потому - да здравствуют поэты,
витающие вечно в облаках!
Небо над Атлантикой, 21 февраля 2012 г.