Я вернулся на сцену, чтоб донести,
Всё, что ты расплескала со своей высоты.
Я намерен словами вбивать
Вечное с добрым, ну тебе как всегда наплевать.
Она сидит на своем любимом(?) первом ряду, смотрит надменно
И думает: «Ничего, сволочь, без тебя точно не пропаду,
У меня в груди миллион невыплаканных слов,
Но для тебя одного доброго не смогу не найду».
Господи, глупая моя, думаешь, мне нравится задыхаться в этом сером Аду?
Знаешь, я уверен, что без тебя пропаду,
Как старая книга или испорченная кукла Вуду.
А с понедельника обязательно начну новую жизнь – если, конечно, не забуду.
А самое паршивое в этой трагедии,
Что нет у меня двух сердец.
Прости, родная, и пальцев не хватит
Для всех желаемых обручальных колец.
Есть момент и еще хуже,
Ты ей не приходишься ни братом, ни мужем,
И понимаешь, что больше никогда не станешь нужен,
Ревнуешь необоснованно и этой ситуацией обезоружен.
Не спишь, злишься, трезвый и простужен,
Потом находишь костюм (он безупречно отутюжен)
И едешь в гости – просто так,
Полчаса под дверью собираешься с мыслями (как дурак).
И всё вроде так.
Теплый чай и на шутки ты мастак,
А в глазах её нет слезинки, но ты чувствуешь боль:
«Зачем ты явился, предатель? Постой.
Прошу, умоляю, заклинаю, проклинаю –
Пожалуйста, забери меня с собой».
И если это не любовь, то я просто не знаю.
Мне вот достаточно. Я за нее умираю.