Роберт Силлимэн Хилльер Сонет X.
Я, будто изваянье из порфира,
стоял у моря средь песков и скал.
Вечерний сумрак предо мной скрывал
ворота неизведанного мира.
Я созерцал, как шёл за валом вал,
а в шуме волн звенели песни лиры.
Меня - как бога - славили зефиры.
"Неуж то берег смерти ?" - я вскричал.
Раздался шёпот тише дуновенья,
добравшийся с небес в земной удел.
Я в трансе был, доселе незнакомом.
Ворота вдруг открылись с грозным громом.
Оттуда светлый ангел прилетел:
не то запел, не то принёс успенье.
Robert Hillyer Sonnet X.
I stood like some worn image carved of stone
Amid the thoughtful sands of eventide;
When rolling back the grey, there opened wide
The unsuspected gates of the Unknown.
Long hours I stood, amazed and deified,
Beside that singing shore; that shining zone,
Myself like God, triumphantly alone,
"And is this then the shore of death?" I cried.
A wind blew down from the tremendous sky,
Fraught with a whisper fainter than a breath,
Fanning my spirit with exalted wonder;
But the great doors swung to with rumbling thunder;
One more the winged faith had passed me by,
Like unto melody, like unto death.
Роберт Стллимэн Хилльер Сонет XI.
Деревья ночью говорят друг с другом.
Где ж звёзды ? Сила ветра так резка,
что будто бы взбесились облака,
и мысли в голове замкнулись кругом.
Мне хочется понять наверняка,
как то случилось. Нет конца потугам.
След в памяти бежит весенним лугом,
где ты была, как бабочка, легка.
Деревья вновь твердят о давнем.
А я давно с тобой, с любимой, врозь.
С кем ты теперь, когда мне одиноко
и, будто стужей, проняло насквозь ?
Внезапный шквал ударил вдруг по ставням,
и свежий лист слетает вниз до срока.
Robert Hillyer Sonnet XI.
Through the deep night the leaves speak, tree to tree.
Where are the stars? the frantic clouds ride high,
The swelling gusts of wind blow down the sky,
Shaking the thoughts from the leaves, garrulously.
Through the deep night, articulate to me,
They question your untimely passing-by;
Your spring is still in flower, must you fly
Windswept so soon down lanes of memory?
Through the deep night the trees recount the past,
The lovers that have long ago gone hence,
And whom you joined ere love had reached her prime.
Chill with an early autumn's immanence,
Through the dark night plunges the sudden blast,
Sweeping the young leaves down before their time.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XII.
Мощёный путь тянулся без конца.
В просветы тучи, как из амбразуры,
ущербная Луна глядела хмуро
и приоткрыв лишь только пол-лица.
От лунного пречёрного чепца
как побелела тьма всей верхотуры.
А стражница вдруг стала строить куры:
следя за мной, шепнула два словца.
Все Звёзды, соблюдая свой статут,
смотрели сверху на мои прогулки.
Куда ни гляну: лучики бегут,
да не слыхать - шаги лучей не гулки.
Перед зарёй проснулись переулки,
да чья-то флейта пела пять минут.
Robert Hillyer Sonnet XII.
I walked the hollow pavements of the town,
Lost in the vast entirety of night,
The moon was cankered with a greyish blight,
And half her face was gathered in a frown.
A hooded watchman passed me, and his gown
Was dyed so black it made the darkness white,
He turned upon my face his curious light,
And whispered as he wandered up and down.
Then there were curling lanes and then a hill,
And sentry stars that guard the Absolute,
And spectral feet that followed me, until
The vapours rose, and somewhere in the mute
And hesitating dawn, a single flute
Piped once again the grey, and then was still.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XIII.
Без устали спешу от шхеры к шхере,
без отдыха, не отступая вспять -
не воин и не вождь, собравший рать,-
не знаю, кто я, - но, расслышав, верю
тому, что мир не устаёт шептать, -
о надобности в новой атмосфере,
где всё наладится, и в новой эре,
взамен биений, будут тишь да гладь.
Какая ж мне светила благодать
прошедшим летом в солнечной округе,
где удалось тебя мне повстречать,
когда мечтал о преданной подруге !
За что ж горьки теперь мои досуги
в пустыне, где ни друга, ни пичуги ?
Robert Hillyer Sonnet XIII.
In tireless march I move from sphere to sphere.
I turn not back nor pause; my feet are drawn
By shining power. Master soul or pawn,
I know not which I am; I only hear
The faint insistent world voice murmuring on
Its pivot in another atmosphere;
All else is silence, the pervading year
Blows wanly through my senses and is gone.
O You who met me on the sunny lawn
Of yesteryear, to be my true companion,
And bade me lead you with me from the dawn
Into the shades of my predestined canon,
How is it that I find myself alone
Here in this desolate and starry zone?
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XIV
Я б мог пропасть, не будь тебя со мной.
При скудной жизни, в бедности, в стесненье,
ты проявляла нежность и терпенье
и не страдала болью головной.
Потом, приняв несчастное решенье,
ушла искать судьбы совсем иной,
понятнее и более земной,
чем штудии в лесном уединенье.
Но вновь ты там, откуда убежала.
А я в другом краю. Ты зря зовёшь.
Приехать не могу, хоть, как сначала,
томиться без тебя мне невтерпёж.
От сферы к сфере мчусь неудержимо,
вдали от той, что искренне любима.
Robert Hillyer Sonnet XIV
A while you shared my path and solitude,
A while you ate the bread of loneliness,
And satisfied yourself with a caress
Or with a careless overflow of mood.
And then you left me suddenly, to press
Into the world again, and seek your food
Among the mortals whom you understood,
Instead of learning in the wilderness.
Now you return to where you fled from me,
And find me gone. You call me from afar,
And call in vain; I can not turn to see
You loveliness, beloved as you are.
Inexorably I move from sphere to sphere,
Nor wait for any soul, however dear.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XV.
Наш ум не переспорит пустоты.
Её не сдвинешь ни на шаг плечом
и не зальёшь ничем и нипочём.
Она доводит нас до тошноты...
В какой бы я ни заглянул дурдом,
там пыль да грязь и много суеты.
Там вместе и солому и цветы
секут, смешав. Там тягостный содом.
Смотря с какой угодно высоты,
увидишь, как с рожденья и потом
любой из нас штурмует свой подъём,
как, вместо первозданной простоты,
судьба дарует каждого умом.
Хочу, чтоб он не обманул мечты !
Robert Hillyer Sonnet XV.
There is a void that reason can not face,
Nor wisdom comprehend, nor sweating will
Diminish, nor the rain of April fill,
And I am weary of this wan grimace.
Behold I touch the garments of all ill
And do not wash my hands; a dusty place
Unprobed by light becomes a loud mill race
That swirls together straw and daffodil.
It is untrue that vigil can not trace
The orbits which upon our births distil
The filtered dew of fate; I saw the hill
That I must climb, and gauged the upward pace;
And now upon the night's worn window sill,
I wait and smile. Hail, Judas, full of grace.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XVI.
Все зеркала - как очи Мнемозины,
в них свет запечатлённой красоты:
улыбки юных лиц, апрельские цветы,
причёски на ветру, небесные картины.
Жаль, зеркала - не латы, не щиты -
хрупки. Но жизнь упряма, как пружина.
Цвета и формы всей земной витрины -
неблёкнущие вечные холсты.
Вдруг очи, ярче драгоценных бусин,
как в зеркале, блеснут из глубины.
Вдруг, золотясь, и весел, и пркрасен,
возникнет берег на пути волны.
В какой-то миг всеобщей тишины
вдруг прозвучат слова забытых песен.
Robert Hillyer Sonnet XVI.
The mirrors of all ages are the eyes
Of some remembering god, wherein are sealed
The beauties of the world, the April field,
Young faces, blowing hair, and autumn skies.
The mirrors of the world shall break, and yield
To life again what never really dies;
The forms and colours of earth's pageantries,
Unwithered and undimmed, shall be revealed.
And in that moment silence shall unfold
Forgotten songs that she has held interred,
The ocean rising on the shores of gold,
Flecked with white laughter and love's lyric word;
All happy music that the world has heard;
All beauty that eternal eyes behold.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XVII.
До сумерек мы маялись без дела,
в молчанье глядя вдаль, где, как всегда,
дугой сходились небо и вода.
А та, проваливаясь вниз, шумела.
"Ты слышишь ?" - "Нет. Но чёрная беда
какая-то к нам с Запада приспела".
- За мной явилась каравелла,
чтоб увезти неведомо куда.
Она виляла в море, приближаясь.
Она шуршала килем по песку.
И я прочёл в глазах у друга жалость,
его недоуменье и тоску.
Бурленье тьмой прикрылось, будто фетром,
и бились паруса, скрипя под ветром.
Robert Hillyer Sonnet XVII.
We sat in silence till the twilight fell,
And then beyond the vague and purple arc
Where sky and ocean merge, a summons. "Hark!
Clear notes like water falling in a well,
Can you not hear?" "No, but a sudden dark
Seems to enfold me, lonely and terrible."
Out of the sunset, a black caravel
Drew near, and then I knew I should embark.
I saw it tack against the fading skies,
I heard its keel slide crunching up the sand,
Then turned, and read, deep in the other's eyes,
The pain of one who can not understand.
Dusk deepened over the insurging seas,
And loose sails crackled in the rising breeze.
Роберт Силлимэн Хилльер Сонет XVIII.
Цепляясь за меня, он рвался вслед.
Он принял расставанье за несчастье.
А волны взвыли, разевая пасти
и злясь на этот стройный силуэт.
Я крикнул: "Судно развернуло снасти.
Крепчает ветер. Тает звёздный свет.
Снеси мой стул, покуда ливня нет.
Укройся сам под крышей от ненастья !"
Сел в шлюпку, но не смело, без задора.
"Прощай !" И вёсла мерно загребли.
Я еду в необъятные просторы,
к кострам ещё неведомой земли.
Теперь задумался среди стихии:
где ж та страна ? Кто ж сами мы такие ?
Robert Hillyer Sonnet XVIII.
He clung to me, his young face dark with woe,
And as the mournful music of the tide
Monotonously sang, he stood and cried,
A silhouette against the afterglow.
I said, "The boat has spread her pinions wide;
The stars and wind come forth together. Go
Back to our ivy-haunted portico,
And place my seat as always at your side."
And so I stepped aboard and left him there.
Farewell; the rhythmic somnolence of oars;
Star-misty vastness; swiftly moving air;
Then distant lights on undiscovered shores.
This I remember, standing by the sea,
But where was that dark land, and who were we?