Нет-нет!
Мне распустившихся не надо.
За роскошью цветенья -
осенний и усталый холодок.
Улыбка нежная застыла на лице,
а взгляд стеклянный пуст -
то есть собою до предела полон.
И алый бантик уст,
как бабочка в коллекции, приколот.
Нет-нет!
Мне распустившихся не надо.
В них совершенство форм
и тяжесть аромата -
се утонченность скуки
и разврата.
Не ждут, не тянутся.
Бесполые уже.
Лишь временем влекомы.
Мы все у них в гостях,
они хозяйки дома.
И только лишь склоняться позволяют.
Блестят, слепят
и пышностью последней обольщают.
Вон те, пожалуйста!
Бутоны, да, вот эти.
Они еще смущаются при свете.
Как девочки,
на цыпочки встают,
чтобы коснуться твердыми губами
таких же твердых
и неловких губ.
Не правда ли -
как будто кто-то
цветения водовороты
успел наметить
и отбежал проворно?
И теперь на безопасном отдаленье
караулит тайное свершенье.
Как спички,
они скромны, пожалуй,
но каждая -
грозит пожаром.
Я обгорал на четверть
и на треть.
Теперь, наверно,
вспыхнуть
и сгореть.
Неведомая планета, Минск, Маст. лит., 1988