Та музыка без лишних слов, как приговор,
Объявленный эпохе без героев,
В мой быт опять войдёт, как изощрённый вор,
Как суицид душевного покоя,
И острой болью отзовётся изнутри.
Воображение моё больное
С ней заодно и мне командует: "Смотри!"
И я смотрю, слабея понемногу...
Топор над чьей-то головой занёс палач,
На горизонте алый парус, шпаги,
Крестьянка в поле, безутешный детский плач,
Секвойя у вигвама, пассы магов.
Камин и с кюрасо отравленным бокал,
И томный взгляд, и ложе из акаций,
Побагровевший снег, увлёкшийся Икар,
Зелёный плен сукна и море комбинаций.
Роса на лепестках, избитый плетью раб,
Проклятье древнее, неопытный спирит,
Вендетта, хокку, йога, обрусевший шваб.
И попугай "полундра" снова говорит.
Болезнь морская, смелый юнга, бейдевинд,
А где-то клад и ждёт в бутылке карта.
Меня на остров снова приглашает Флинт -
Пластинку ставлю на повтор с азартом...