Часть первая: http://www.stihi.ru/2012/03/08/315
Часть вторая: http://www.stihi.ru/2012/03/08/358
5.
Спустя какое-то время туман перед глазами Клюева стал рассеиваться. Он понял, что лежит на скамье, и сквозь пелену этого тумана увидел над собою растерянного Сергея Сергеевича, верзилу, отправившего его в нокдаун, его стройную супругу и, неизвестно откуда взявшегося, капитана милиции лет тридцати-тридцати пяти. Вся эта компания бурно о чем-то спорила, не замечая пока, что Варфоломей уже приоткрыл глаза.
- Прошу вас, товарищ капитан, - дрожащим голосом умолял господин Пень, - этого мошенника следует непременно доставить в ОБЭП. Вы даже не представляете, что он еще может тут натворить?
- Разберемся, - ответил дежурной фразой милиционер, стараясь вникнуть в ситуацию.
- Че тут разбираться, на! – вмешался разъяренный верзила, которого поведение Клюева напрочь вывело из себя, - Че на него смотреть, начальник, на?! Давай я его сброшу с обрыва и всего делов?! Оборзели в конец фраера московские, на!
- Юра, Юра, успокойся, - пыталась усмирить его пыл взволнованная супруга.
- Вероника, помолчи, на! Вишь, мужики разговаривают!
В этот момент Клюев окончательно пришел в себя, кряхтя сел на скамью, ощупывая своими пальцами бланш под левым глазом. Ему вдруг захотелось вскочить и убежать отсюда, что бы уж не видеть этих людей и не быть невольным участником разгорающегося конфликта, но к его ужасу, непослушное и обнаглевшее тело его имело, по всей видимости, совершенно другие планы.
- О, какие люди! – продолжал разнузданный язык Клюева, - чинуша-взяточник, качек-недоумок с опилками вместо мозгов, его кукла Барби жена и бедный милиционер! Хороша компания! Нечего сказать! Да, вот еще что, товарищ капитан, - обратился он к представителю власти, - одним из моих чинов является звание полковника милиции, так что приказываю вам немедленно идти к черту, иначе я буду вынужден применить жесткие меры дисциплинарного характера!
Можно себе представить, что творилось в душе у настоящего Варфоломея Клюева, которому хотелось кричать, что он в корне не согласен с наглыми репликами его непослушного языка, но герой наш по прежнему был бессилен, и не мог каким-то образом изменить ситуацию. Ему подумалось, что хук справа в исполнении верзилы – это всего лишь цветочки по сравнению с тем, что ожидает его впереди. А оснований для таких мыслей было предостаточно.
Однако дальнейшие события приобрели совершенно иной оборот. Мне хочется надеяться, что мой дорогой читатель еще не забыл, что все это время тут же, рядом с этой скамьей, находилась красавица Полина, спокойно наблюдавшая за всем происходящим. И когда Сергей Сергеевич, милиционер, верзила Юра и его супруга Вероника, достигли высшей точки на гребне волны негодования и даже ярости, вызванной небывалой дерзостью Клюева, и готовы были стереть его в порошок, в ту самую минуту она вновь проявила себя.
- Успокойтесь, господа, - произнесла она негромким, спокойным голосом, - Мне кажется, вам не стоит обижаться на господина Клюева. Он был крайне откровенен с вами и, по-моему, все сказанное им не далеко от истины. Попробуйте быть откровенными и вы. Это не так сложно, уверяю вас.
То, что стало происходить дальше, еще больше убедило настоящего Клюева в том, что все эти события имели мистический характер, неподвластный его расчетливому уму и прагматичному восприятию действительности.
Сергей Сергеевич вдруг успокоился, сел на скамью и спокойным голосом произнес:
- Что там говорить, товарищи? Да, так оно и есть, я обычный взяточник и казнокрад. Самому противно. Спать ложусь, и мучают меня мысли о моих грехах, скрывать не стану.
И тут он поведал о том, что не в силах вырваться из того русла, размывшего его собственное «я», что даже, если бы он и желал этого, то не смог бы, потому как является всего лишь винтиком огромной, выстроенной кем-то другим, опутывавшей все сферы государства, коррупционной системы. И, как бы в оправдание себе, заметил, что является замечательным дедушкой, любимым отцом и преданным мужем, что, несмотря на свое райкомовское прошлое, завсегда посещает церковь по великим престольным праздникам, и, даже, причащается.
- А вот взять меня, на, - вступил верзила-Юра, - как был жлобом в девяностые, таким и остался. Сейчас вот фондом управляю, благотворительным, на. А че за фонд, все знают – обыкновенная схема сбора общака. Хотел вроде как завязать, на. Да разве выйдет? С братвой такие номера не прокатят.
И совершенно искренне рассказал Юрий всем, что более всего на свете его бесит кличка, закрепившаяся за ним еще с веселых времен конца двадцатого века – Гоблин. А виной тому его колоритная внешность и чей-то острый язык, превратившие его, в свое время, из Юрия Воблина в Юру Гоблина.
- Короче говоря, - резюмировал верзила, - так и остался жлобом, на.
- Ах, Юра, Юра, - продолжила откровенный разговор его супруга Вероника, - как же ты прав! А представь, каково мне? Выскочила за тебя замуж совсем глупой девчонкой. А ведь я была круглая отличница, институт закончила с красным дипломом, строила планы. А кем стала? Всего лишь женой Юры Гоблина. Ни слова доброго от тебя не слышала, ни жалости, ни чувств. Одни только твои «на», «на», «на». Да и где ты сам? Всегда с пацанами своими, да с девками в саунах. А что мне остается? Салон, бассейн, шопинг, подруги-пустышки. Разве это жизнь? Я уж теперь и сама стала такой как они! Противно все это…
- Ах, киса, - сочувственно произнес Юра, - как я тебя понимаю, на!
Приступ откровенности охватил и капитана милиции. Он полностью согласился с тезисами Сергея Сергеевича о системе и ее винтиках, о растоптанном собственном «я», добавив к тому же, что очень хотел бы заниматься профессией, полученной им в ПТУ, быть токарем. Да только в хаосе разрухи всех производств, приходится ему добывать хлеб насущный, работая там, где ему не хочется. К тому же, по причине его постоянных задержек на службе и маленького жалования, в семье все чаще и чаще происходят ссоры.
- Печально, печально все это, - с искренней жалостью говорили его собеседники.
- Ну, все, довольно, господа! – вдруг вмешалась в этот откровенный разговор Полина, - так можно далеко зайти. Ступайте по своим делам и забудьте обо всем, что тут происходило.
Она взмахнула рукою, и Сергей Сергеевич, верзила-Юрий со своей женой, а так же капитан милиции, как ни в чем не бывало, двинулись прочь, оставив Варфоломея Клюева один на один с таинственной барышней.
6.
В эту минуту он почувствовал вдруг, что способен вновь управлять своим телом, и оглянулся по сторонам. Странно – на всем бульваре не было ни души, перекресток у здания городской милиции тоже выглядел совершенно пустынным, кругом воцарилась удивительная тишина. Варфоломей понял, что может легко и свободно развернуться и убежать прочь от этого мистического места, но что-то удерживало его здесь. Нет, это были не дьявольские чары красавицы Полины, которая, между тем, вновь молча подошла к чугунной ограде и отрешенно вглядывалась в даль. Он вдруг понял, что сам хочет остаться тут, дабы понять до конца суть происходивших с ним событий. А там уже, как Бог даст.
Он подошел к ней и встал рядом. Какое-то время он молча смотрел на ее прекрасный профиль. Девушка распустила волосы, и они, удивительным образом стали развеваться, подчиняясь воздействию неуловимого дуновения ветра, что выглядело совершенно загадочно, если вспомнить, что день был жарким и спокойным, и кругом царил полнейший штиль.
Чувствуя, как от волнения стучит в его груди сердце, Клюев, собравшись с духом, обратился в Полине с единственным вопросом, терзавшим его возбужденный разум.
- Что? Что ты хочешь от меня, Полина? – произнес он.
- Ничего, - спокойно ответила девушка, продолжая смотреть на волжский простор, - я только хочу, чтобы вы увидели то, что было много-много лет назад, только и всего. Смотрите же на Волгу.
Он перевел свой взгляд с ее прекрасного профиля на гладь великой реки, и спокойно, понимая, что ничего уже изменить нельзя, стал созерцать нечто удивительное и совершенно неподвластное разуму человеческому.
Время понеслось вспять с неимоверной скоростью. Дни мгновенно менялись ночами, словно бы кто-то быстрыми движениями включал и выключал небесное светило, как электрическую лампу в комнате. Лето, осень, зима и весна закружили в бешеной карусели. Красавица-Волга мгновенно покрывалась ледяным панцирем и тут же освобождалась от него, пронося по своему телу грохочущие потоки ледоходов, летящих вверх по течению. И все это вновь и вновь повторялось десятки и десятки раз. С трудом можно было уловить, как, словно стрелы, проносились по речной глади кормою вперед бесчисленные баржи, танкеры, сухогрузы и пароходы. На мерцающих берегах появлялись и исчезали пристани. Деревья росли в обратном направлении, и некоторые из них исчезали вовсе, а какие-то вдруг появлялись и тут же начинали обратный свой рост. В какой-то момент русло реки неожиданно сузилось до своей естественной ширины, освободившись от тяготы рукотворного водохранилища. И вся эта дьявольская чехарда мелькала перед изумленным взором Варфоломея до тех пор, пока вдруг все не застыло так же неожиданно, как и началось.
Ничему уже не удивляясь, заметил тут Клюев, что Полина, все это время стоявшая с ним рядом, вдруг, оторвавшись от земли, свободно парила в воздухе, оставаясь меж тем на одном месте.
- Вы видите ту лодку, Варфоломей? – странным, как будто бы не своим голосом произнесла она, - там, посредине реки.
Он посмотрел в даль, и, на удивление спокойным голосом, ответил ей:
- Да, я вижу. Я ее вижу.
- Дайте мне свою руку. Ну же!
Он подчинился, почувствовав холод ее ладони. И тут понял Клюев, что так же, как и она, сам он парит над землею, подобно чайке, легко и свободно, и под ногами его уже не Волжский бульвар, а, поросший сочной зеленой травою овраг, склоны которого соединял небольшой деревянный мостик. Пыльная дорога, вела под мостиком этим к набережной, к пристаням, складам и бесконечным причалам. Держа Полину за руку, Варфоломей ощутил необычайную легкость и свободу. Они, словно птицы, понеслись над рекою в сторону противоположного берега, наслаждаясь полетом и красотой волн. Он на секунду зажмурился, осознав вдруг, что их удивительный полет завершен. Открыв глаза, понял Клюев, что находится в той самой лодке, которую он совсем недавно наблюдал с высоты Волжского бульвара. В руках он держал весла. Слышались приглушенные всплески воды. А в лодке, напротив него, сидела девушка в белом платье, с белой шляпкой на голове, перевязанной голубым бантом. Это была Полина.
Опустив правую ручку за борт, она смотрела на след, оставляемый ее хрупкими пальчиками на воде. По ее бледным щекам текли ручейки слез.
- Милостивый государь, - произнесла она, дрожащим голосом не поднимая глаз, - я вся во власти вашей. В ваших руках отныне моя жизнь. Я словно бабочка порхаю над пламенем, и в ваших силах решить, погибнуть мне, или нет. Я безумно люблю вас, сударь. И любовь эта затмила мой разум. Иначе никогда бы не случилось то, что произошло между нами там, за рекой, в Заволжье. Я вся во власти вашей. Вся во власти…
И тут Варфоломей услышал голос, который сразу же показался ему знакомым. Да! Сомнений не было! Это был его голос.
- Любовь моя, как могли вы подумать, что я смогу хоть чем-то причинить вам страдания? Я тоже люблю вас, Полина! Безумно люблю! Мы непременно обвенчаемся. Дайте мне только время на поездку в Москву, что бы уладить кое-какие дела. Мы всегда будем вместе, любовь моя. Всегда!..
И вдруг вновь все закружилось перед его глазами. Он не мог уже ничего разобрать в этой стремительной круговерти. Какие-то секунды длился этот таинственный полет.
И вот он вновь увидел прежнюю Волгу, уже знакомый Волжский бульвар. И вновь печальная девушка в старомодном платье стояла с ним рядом.
- Ты считаешь, что это я тот человек, который принес тебе боль и страдания, Полина? – произнес он, пораженный тем, что только что увидел.
- Да, сударь, это были вы, - ответила она холодно.
- Но ведь это было много-много лет назад, задолго до моего рождения?! Такого просто не могло быть!
- О, нет, сударь, это были вы, уж поверьте мне. Человеку трудно понять то, что неподвластно его разуму. Тело человека лишь оболочка его бессмертной души. Поверьте мне, Варфоломей – именно вы повинны во всех моих несчастьях. Вы разбили мое сердце, заставив коварством и обманом влюбиться в вас. Вы разожгли то пламя, в котором сгорела прекрасная, юная и невинная бабочка, лишь только для того, чтобы обманом завладеть состоянием моего покойного папеньки. Вы лишили меня всего на свете, беспощадно опалив мои крылья. Но я знала, что вы вернетесь сюда. Пусть не в прежней своей жизни, а в последующей. И я долгие годы ждала вас, наполняя свое сердце жаждой мести.
- Что же будет теперь, Полина? – произнес Клюев, понимая, что ничего изменить уже нельзя, и всецело доверяясь ходу событий, - может быть, ты постараешься простить меня?..
На лице ее появилась ухмылка.
- Не будь я ведьмой, я бы могла вам ответить, что Бог простит. Но теперь, я надеюсь, вы понимаете, что слова эти услышать из моих уст вам будет невозможно.
Она замолчала на некоторое время, глядя в его глаза, полные страха и отчаяния, а затем, спокойным голосом продолжила:
- Странно… Я так долго ждала нашей встречи, многократно рисуя ее в своем воображении. Я знала, что взгляд ваш будет именно таким. Именно таким… Но теперь я, почему-то не желаю вам зла, не стремлюсь к возмездию… И я даже благодарна вам за то, что мне удалось познать огонь и счастье Любви. Не каждому дана эта радость. И я знаю теперь, что только Любовь может вершить настоящие чудеса. Только она. Все остальное в мире – пыль и никчемный прах! Уж поверьте мне! Только Любовь может привести человека к вершинам блаженства! Только она может наделить его великой силой и способностью прощать!.. Мне искренне жаль вас, Варфоломей. В прошлой своей жизни или в нынешней, душа ваша не достигла этих вершин. И никакие богатства и земные радости не заменят вам этого счастья… Прощайте же, мне пора.
Она еще раз пристально посмотрела в его глаза, а затем, обернувшись, не спеша, пошла прочь, в сторону драматического театра. В это мгновение из листвы стоящего рядом дерева, плавно порхая крыльями, вновь появилась красивая, желтая бабочка. Она слегка покружила над головою Полины, а затем села ей на плечо, обернувшись желтым лоскутком на серой ткани ее старомодного платья. Спустя какие-то мгновения девушки уже нигде не было видно.
А наш герой медленно побрел по Волжскому бульвару в сторону великолепного ансамбля Успенского и Троицкого соборов, уже известных моему читателю. И что происходило с ним в последующем, нам доподлинно не известно…
Однако известна одна местная байка, переходившая из уст в уста, о том, что много-много лет подряд на Волжском бульваре в разных его местах появлялась красивая, печальная девушка, одетая в старомодное серое платье с лоскутком в виде желтой бабочки на плече. Она словно ждала кого-то. Но, после изнуряющего июльского зноя две тысячи десятого года, ее уже никто и никогда здесь не встречал…