...Кто мне поверит, что ноша невыносима?
Когда более слабый страдает по воле сильных,
Когда вместо сердца в груди перестук металла
И опять на страницах брызги, и цвет их - алый...
Что мне осталось ночью… кричать в подушку?
Ослепи меня, отче! Прошу, заложи мне уши!
Чтобы не видеть их лиц, их тяжелых взглядов,
Они же - навылет! Они же под кожу – ядом
Вонзают мне в сердце жала свои прямые,
И впору кричать: «Отче! Прошу, прими их!»
Пусть плоть исклюют вороны, изжарят черти,
Я убивал их, отче! Я предавал их смерти!
Я любил их, отче, оттого все так рвется в клочья!
Оттого вместо рыка – вой, вместо крови - щелочь,
Я терял их, отче, сплетая слова простые,
Они не безгрешны, но, отче, прошу, прости их!
Люби их, как я бы мог, пусть невыносимо.
Я убил их жестоко. А воскресить не в силах.
Приласкай их, как я не смог, но всегда пытался,
Ты увидишь, они будут славными, я старался.
Я старался их сделать лучше и ярче прочих
И я же убил их. Я сделал их жизнь короче.
Ты их обогрей, пусть они будут знать, что живы,
Пусть они никогда не станут тебе чужими!
Пусть о них сочиняют сказки пофантастичней,
Пусть они побыстрее забудут о доле птичьей
И меня забудут, я им все равно – предатель.
Такова моя роль. Не убийца. Лишь их создатель.
Это я скормил их сценарию приключений.
Пощади их, отче! Избавь от своих мучений!
Забери их с собой, пусть в другого вонзают шпаги.
Пусть станут чуть большим, чем строчками на бумаге.
Пусть оставят меня, чтоб не чувствовал их ладоней,
Не слышал, как снова на улице кто-то стонет.
Я взвалил на себя вину и с тех пор таскаю.
Я люблю их, отче! Поэтому отпускаю.
Я прощу врагов, брошу пить и отдам все займы,
Чтоб еще хоть раз без вины заглянуть в глаза им...