Этот пьяный март сам себе видится июлем,
Треском огня в печи, потрепанным Жюлем
Верном, единственно верным ответом,
Холодным ветром, дождем -
До конца весны мы с тобой обязательно доживем.
Этот март превратится в август, оттуда - в осень,
В температуру на градуснике - тридцать восемь,
В восемь сотых секунды перед расстрелом.
Между Твоей Женевой и моим Торонто -
Сейчас - ничего, только линия атмосферного фронта.
Нашей войны на эту весну все равно не хватит,
Моя смерть садится на уголок кровати,
Шепчет: "весну придется переживать сначала",
Смеется глухо и заворачивается
В одеяло.