Да покоится с миром души моей прах!
Наполняю графины печалью со льдом
И, целуя блудниц в темно-синих шелках,
В их глазах растворяюсь чернильным пятном.
"Mon ami, в двадцать пять быть живым - mauvais ton", -
Так шептала ночами мне дама Зима
И любила меня. Я был обворожен.
Словно инеем скованный дымкою сна
О, гордец! О, глупец, очарованный мглой,
Променявший бессмертье на черный футляр.
Слишком долго наяды ласкались со мной,
Я для этой весны слишком стыл, слишком стар.
Я тайком покидаю свой собственный бал,
Прочь из шелковых льдов в морок зимних теней,
Вот он, манит, затон, мой последний причал.
В двадцать пять быть живым - не по мне, не по мне…
Март 12