Если помните тогда, дорогие господа,
Царь-Федот назад лет «…надцать»
В ипостаси стал отца
I.
Для счастливого момента мы ему для комплимента
Пару строк чиркнем в стихах, хоть все время на замках
Жизнь текла в палатах царских, знали шелест шуб боярских–
Челядь в баре за столом речь вела "о том – о сём"
В-общем было это дело в тот же год, когда народ взял и двинул от ворот.
Царь недаром огорчился, встал, на трон облокотился,
Глаз закрыл, в глазах слеза – чую, прёть сюды гроза,
На икону покрестился, шапку сняв, остановился.
Дверь, петлями заскрипя, приоткрылась, вот же бля,
Сквозняки кругом гуляют, думать мне, царю, мешают…
Не сквозняк открыл, а я, я супружница твоя.
До Федота подошла, со спины приобняла:
«Чо ж ты, Федя никакой, не обчаисся со мной,
Я ж табе не просто –Маня -, я ж табе ишо женой.
Полно бычиться, ты брось, мы ж покедова – не врось,
Ты меня сейчас послушай, слушай вдумчиво, не вскользь:
Видишь – хлопаю в ладоши,
И явились вдруг опричь Тит Кузьмич и Фрол Фомич.
«Ну, Маруся, мы таперь заживём, запри-ка дверь, -
-К мужикам оборотился, в рассуждения пустился:
«Вишь задача – наш народ Нас покинул, ёшкин кот,
Как бы сделать, чтоб зараз весь народ вернулся враз?»
Тит и Фрол надели шапки, поглядели на царя:
Ты, Федот, с башкой в порядке? Чо ж нам париться зазря?
Мы-то оба из народа, нам с тобой – не по пути,
Сам ищи к народу брода, и на том «прощай-прости»
Растворились, «Ёшкин-мать», почему же, как узнать:
Кто поможет, кто направит, как же мне народом стать?....
Вновь Мария подошла, знаешь, я вчерась была
У старухи, да ты знаешь, та, что козни нам плела.
Повстречались без обиды – чай и пряники на стол,
Посудачили, как гниды вновь качають наш престол,
И прониклась уваженьем к нашим «не бог весть» делам,
Козни все и заказухи не помеха больше нам.
Ты в уме-ли, чо буробишь, у Яги ли чо-ль была,
Ты ж мене конфуз устроишь, как же ты её нашла?
Помню: в лодку посадили, на Буян велели плыть,
Али тут опять ввязался, «Тот-Чаво-Не может быть».
Федь, остынь, и не бузи, и прощенья не проси,
Аль не видишь – нет народа, всё сплошные «караси».
Кто не пьяный – то бандит, али в органах сидит,
Вот и выход, что престол – то надо сдать, как не суди.
Ну и баба, «блин горелый»: наплела – не разобрать,
Мне ж куды – что, на галеры? Аль во-о-бче министром стать?
Но Яга по - сути справно обсказала поворот:
И народу будет ладно, вдруг, да снова приползет.
Ладно, нонче уже поздно, спать пойду, пока что вдруг
Мысль оформилася сносно – трон отдам, кто лучший друг.
С пол-пути притормозил, кто же лучшим другом был?,
Старых, истинных ВАРЯГОВ или нет, или забыл.
Туча-тучей притащился, на перину завалился,
Мысли малость побродили вкруг башки и отступили,
Улетели от царя – сон сломил богатыря.
А на утро вдруг зараз царь «вмомент» родил указ.
Было дело это свято, как к нему ни подходи,
Даже челядь и робята знать и ведать не могли.
Этой частью размышленья не закончилися вдруг,
Пребывал народ в сомненьи и не лез в порочный круг.
2
Дальше будет наш рассказ без цветов и без прикрас.
Как народная свобода мнится каждому из нас?
Эту тему обсуждали меж собою цельный год
И бояр не подпущали, а идей – невпроворот.
Прилетел к народу пулей от царя лихой гонец,
И так сразу, без подходу: «Федьки царствия – конец»
Весь народ сидел поникший – ни «ура» и ни «долой»,
Тот «порочный круг» постигший, заартачился домой.
Были, правда, упрежденья, что опять – сплошной обман,
Но для этого сужденья не нашёлся атаман.
Так телегами, со скрипом прикорячился народ,
Но нагайками и криком отрубили разворот
У порогов распонтерясь, харч достав и самогон,
В улучшеньи разуверясь, не подались на поклон.
«Нам цари, как зайцу – дудка, жизнь царёва – стыд и срам,
Нам же вновь за грош побудка в пол-седьмого по утрам.»
Через месяц, на гулянке, как сидели инда встарь,
Напевая «марш славянки», тема вскользь: «А как же Царь?»
Взгляд от чарки отрывая, тут и там: «Да проклят будь!»
Телеящики ломая, врут, паскуды, прячут суть.
А в получку: лекарь – «рубль», жнец и бондарь – «рубль шесть»,
А в отчётах прописали, то, что план в зарплате – есть!
Те же, кто к царю поближе – тем икру,
А кто пониже в иерархии людей – щей с капусткой попостней.
Эта присказка вторая про бояр и про царя
Тема новая, иная: «Жизнь, похоже, снова зря?»
3
Нужен новый антирес, только вновь попутал бес
Как бы новый клич услышать: «Аль с народом, али «без»?
Новы царские хоромы стали вдруг сплошной бардак,
Карусель такая, чтобы Бог не дай, когда – «вот так».
Новый царь, али Наместник (не поймёшь покуда здесь)
Слов заморских «буревестник» накалякал, сбивши спесь.
И бояре, и дворяне, и подобная им мразь
В жизни «душу» отрицая, вновь народ толкают в грязь.
Не умеючи, покуда, суть царёву донести,
Речь ведут опять про чудо «сомостийного» пути.
Путь – что надо, «неизвестность», то ли будет, то ли нет,
Но Наместнику, конечно ж невозможно дать совет.
Тока Регенту по-силам чтоб оформить сей уклон,
Но Маруся не просила, чтоб к народу «на поклон».
Собралися на «вечерю» все, кто был при должностях,
И находку, иль потерю пропили на радостях.
А Наместник, да и Регент веселились от-души
И с балкона вниз кидали для полезности ГРОШИ.
Издаля, да исподлобья, видел люд тот беспредел,
И от зелья, как снодобья, окончательно прозрел.
Повернулись «друга-к-дружке», поднялись по-одному,
Бросив наземь с брагой кружки – веры нету никому!
К кузнецам с утра, пораньше, даже горны не горят
Прибежали: «Кто тут старший, что подсобники сидят?
Распаляй огонь, зараза, кто же тута вам указ?
А не выполнишь заказа – завтра вдарю прямо в глаз.
Кузнецы, конечным делом (с бодуна, ведь, как-никак)
Сплошь «наездом с беспределом» расценили сей бардак.
Но, огонь раскочегарив, пива хапнув для души,
Посудачили, что плата – не зарплата, а гроши.
Чертежи подняли с полу, разглядели не спеша,
Аж присвистнули, престола нет в Расее ни шиша,
Чертежами окружились, чтобы знать, чего ковать,
И, что точно провинились, стали враз осознавать.
Для вечернего похмелья пужен новый поворот,
Что кузнечное безделье для Расеи принесёт?
4
Эта новая глава сплошь пустая, лишь слова
Слов дурацких целу кучу нахваталась голова.
Кузнецы сидели молча, похмелялись кое-как,
Что за жизнь такая волчья: нет порядка, сплошь бардак.
Из потёмок, за дверями: -тук, тук, тук? –Открыто здесь!
Заскрипела дверь петлями, Генерал, живой,как есть.
Изначально потихоньку, зная прежние долги,
Поздоровались, легонько тронув длань его руки.
Тут Тимоха, самый старший, речь простую изложил:
- Ты, присядь пока, а дальше расскажи, кому служил?
Генерал, крестясь неспешно, по углам и сторонам,
Сел за стол. –Служил, конечно, и сатрапам, и ворам,
Тока я когда по морю в халабуде той поплыл,
Понял многое, не спорю, про народ тогда забыл.
Тут Тимоха взбеленился, встал насупротив – гора!
Ты почто до нас прибился, аль не видишь топора?
Разозлишь, так точно, вдарю, раскрою до самых пят,
Я ж не просто так гутарю – вишь, подсобники сидят?
Генерал тотчас руками обомя: -Да что ты, что,
Я к тому, что только сами вы могёте кое-что,
Не нужна вам боле вера в этих скудных палачей,
На меня взгляни, к примеру, нет паскуднее людей.
Сел Тимоха, бровь разгладил, ладно, так тому и быть,
Но за что Ягу обгадил, как же ей таперя жить?
Генерал, башкой качнувши: «Не скажи-и-и, мне Бог простил,
А Ягу, (фольклорный случай) царь с царицей приютил."
Сник Тимоха: «Я проверю, ты ж у нас пока побудь,
И что саблю, я не верю, ни сховал куды-нибудь.»
Мы с Парфёном потихоньку посидим на выборах»,
И – за двери, и легонько растворилися в потьмах.
Я, как писарь, незаметно, вас хочу притормозить,
И, конечно, безвоздмездно расскажу, как дальше жить…
Этой притчей завершая неприличный оборот,
Горько мне, как «Волчья Стая» вновь третирует народ.
Но такие рассужденья – новых сказок лишь канва,
Для поэтов пробужденье: жизнь народа – не халва,
Я – не первый в этом мире, но в последние не гож,
И на новом царском пире на Федота не похож.
Он для скрытия изъяна всех в себя преобразил,
Всем – накрытая «поляна», кто башкой поклоны бил.
Может это всё приснилось мне в кошмарном, страшном сне?
Снова жить не получилось, страх и подлость – всё вдвойне!
Что увидел – недомыслил, что смотрел – не углядел
«Совесть», «Вера», «Честь» и «Гордость» для Расеи – не удел…
2010 – 2012г.