Так приперло поведать, повещать на излет, как восход…
Как же радостно снова жить, закуривать, петь, хрипеть, любить,
слушать простые песни, слюнявые стихи, не ждать внутривенный приход,
но вступить восторженно в приход Храма, может даже всю мелочь пропить,
но жить, жить, жить…
Мне так хочется передать поэзию, но что бы не как отрава,
а как притча о приличии и прелести в доблести Небесного права,
рассказать про сгоревшие культяпки доморощенного Икара,
про, измотавшую нарасхват душу, подружку Мару,
нет не ту, что приносили в порыве ссоры заутренние кошмары,
а просто любимой, но в пороке пророка до греха старую.
Так хочется изведать, что тяготит вас, мои заочно родные,
мои потому, что место под вас заготовлено на кошачьей вые.
До крестной смерти, до Христовой жизни, до были…
которых я причащусь, прикрещусь в земной этой вкусной пыли,
которой меня окропила судьба, натирала толпа, в которой стыли
и отнимались мои колени да пальцы, и пенились вены в мыле
мурашек, как кающихся букашек-грешков, какими сшили
повести – какими мы становились, стишата – какими слыли,
вращаясь на земной оси, как на шиле, как птицы в гриле.
Опоясанный дорогами февраля, на грани, с заоблачного жития, срыва,
мне не меньше голема, не больше Духа хочется до надрыва
быть наделенным житейским вдохом, живым просто.
Ну что поделать если бес-хвостый,
бескрылый, безногий, бездомный, безрылый…
27 февраля 2012