Я в гости ходил к пианистке одной,
Казалось, страдалице вечной.
Она и в жару, в необузданный зной
Всё зябкие кутала плечи.
Читал ей стихи.
В заоконную даль
Летел её взгляд неизменно.
И молча садилась она за рояль,
И долго играла Шопена.
Но вихрем, как уличный гомон и свист,
Как громы и молнии сразу,
Врывался вдруг муж её, саксофонист
И деятель местного джаза.
Бессчётных бравурных мелодий экстаз
Его сотрясал и корёжил,
А блеск фанатизма в сверкании глаз
Плясал упоённою дрожью.
Тогда замолкал удручённый Шопен,
Осколками рифмы звенели.
Как птичка, в желанный попавшая плен,
Хозяйка струила веселье.
Танцуя, смеясь, приносила вино
Из бара в сверкающей стенке.
Но врач из психушки поймал бы давно
Затравленный взгляд пациентки.
На землю я падал с высоких небес,
Молчали смущённые музы.
Наверно, копыто прикладывал бес
К безумью такого союза.
Р.Маргулис