Ночь покрывает улицу длинной черной вуалью,
Ветер свирепо кричит о боли душевной. В груди
Правит какой-то вождь тоски моей и печали,
Который, как вождь, естественно, впереди.
А если я вдруг отстану, не буду видать его след,
Он тянет меня за руку, крича: «догоняй, догоняй!»,
А я же стремлюсь, он – лидер среди неудачных побед,
Который, как лидер, естественно, негодяй.
Он тащит меня к рутине облезших и серых дней,
Ему они нравятся больше, чем яркий осенний лист.
Зовет он сам себя гением великим в душе моей,
Который, как гений, естественно, эгоист.
Несет он меня как гирю, а я же за ним плетусь,
Не вижу, что тяжким грузом, вообще-то является он.
Ему подчиняясь покорно, как жалкий и глупый трус,
В себе смиряю невольный иногда прозвучавший стон.
Его забавляют скука, обыденность, серость, лень,
Он славный ворюга – в душу залезет и без ключа.
Ему не совсем подходит солнечный яркий день,
Работает он, как вор, естественно, по ночам.
А вот и приходит ночь в бархатном черном платье,
Неся, как всегда, с собою печали и боли гроздь.
Я слышу топот шагов – наверное, встал с кровати
Правитель тоски моей – нежданный назойливый гость