Наоборот всеми принимается, как из конца в начало,
но время, превращаясь в историю, покажет этим круг.
Прощание с ловцами судеб выглядит до рвоты ало,
и пожирает кору столетий подвижный мироточец-жук.
Под сводами наших песнопений лицами светится весна,
проверенная абсолютом скорби, закованная до поры в кандалы.
Мы ступенями нот ощупываем поверхность лиц и поем: косна,
но никак не костна, скорее толстокожа, если мы малы.
У нас внутри нет плотных идей, нет обязательств форм,
как у ветра нет изначального маршрута, но есть воля.
Наши правила по сути восхитительной скорби вздор
и причастная общему тайному жребию скрытая доля.
Мы, замораживая свои жизни графическим слепком,
отыскиваем великое ничтожество в совершенстве мелком.
Мы плохо берем высокие звуки – тембр донельзя донный,
как мрак заоконный, как до перехода в жизнь через врата лона.
И на огрызке метафоры чуть слышна ария стона…
11 марта 2012